«Конкурент» беседует с известным российским пианистом.

Династия Могилевских насчитывает целую плеяду музыкантов с мировым именем. Молодое поколение семьи – это два брата, Максим и Александр, сыновья легендарного пианиста Евгения Могилевского, внуки Серафимы Могилевской. Младший, Александр, свой звёздный путь начал в 1992 году в Москве, став победителем I Международного юношеского конкурса имени Чайковского. Уже с середины 90-х он ведёт интенсивную международную концертную деятельность, участвует во многих фестивальных проектах Марты Аргерих. Ученик Евгения Тимакина. Зная историю семьи, мировую популярность династии и самого Александра, я подозревала, что предстоящее интервью пройдёт в атмосфере «да-да, звезда вас слушает». Но ему, пианисту с мировым именем, не в пример некоторым представителям отечественной поп-индустрии, не свойственна «звёздность», обозначение и осознание собственного элитного статуса. Это очень искренний, открытый человек, с хорошим чувством юмора и разносторонними интересами.

– Александр, сейчас ваш дом в Бельгии, более пятнадцати лет ваша семья живёт там. Но судя по тому, что вы довольно часто выступаете в России, связь с Родиной не потеряна?
– Конечно, нет. Так сложилась жизнь, что наша семья сейчас живёт вообще в разных странах. Я с супругой и дочкой – в Бельгии, там же и родители. А брат Максим – в США, в Нью-Йорке. Действительно, довольно долго мы живём за границей, уехали из Москвы в 1992 году. Но тем не менее никогда не забываем о своей родине, о том, что корни наши здесь. Мы следим за новостями, событиями, интересуемся, что происходит в отечестве. Я очень люблю просто приезжать сюда, а выступать в России тем более всегда приятно. Также вся наша семья любит бывать и в Одессе – городе, где родился я и с которым вообще тесно связана история нашей семьи. В скором времени у меня должны состояться концерты в Перми. А буквально несколько дней назад я выступал в Иркутске на потрясающем музыкальном фестивале «Звёзды на Байкале». Его организатором является Денис Мацуев, мой давний друг, потрясающий пианист, музыкант, личность разносторонняя, широкомасштабная. Можно сказать, что мы дружим с детских лет: вместе учились в центральной музыкальной школе при Московской консерватории, потом в консерватории. То, что делает Денис для отечественной культуры, впечатляет: это всегда колоссально и интересно. Он молодец, многое делает и для своего родного города.
– Насколько, по-вашему, классическая музыка сейчас востребована в России? Нет ощущения, что элитарное искусство сейчас неинтересно широкой публике?
– Классическая музыка востребована. Но разница заключается в том, где именно в России. Например, в Москве есть некая тенденция, существует определённый замкнутый круг, где вращаются одни и те же люди, я имею в виду и самих музыкантов, и публику. И очень сложно попасть туда, оказаться частью этой жизни. А вообще-то искусство ведь живёт благодаря тому, что всё время рождается что-то новое, появляются новые имена, новые таланты. От этого узкого круга веет неким снобизмом. У них есть уже некий стереотип, они пришли в зал и уже заранее имеют оценку происходящему. В провинции же совершенно замечательная публика, люди более открыто, тепло встречают. По сравнению с Москвой в той же Сибири люди сохранили те ценности, на которых мы все выросли. Приезжая куда-то не в Москву, я вижу ту Россию, в которой я жил до отъезда в 1992 году. Конечно, всё изменилось внешне, но я имею в виду именно атмосферу. И люди, живущие не в столице, наверное, лучше понимают музыку.
– В Бельгии какое отношение к музыкантам, людям искусства? Почему всё же вы уехали, чем пленила вас эта страна?
– Просто так сложились обстоятельства. Моего отца пригласили в Брюссельскую консерваторию работать преподавателем. Его там знают и любят очень давно. Потому что в своё время, в 1964 году, он выиграл Международный конкурс пианистов имени королевы Елизаветы в Брюсселе. Наш переезд пришёлся на эпоху распада Советского Союза, многое стало меняться, в том числе и отношение к искусству. Отец, к слову сказать, редко приезжает с концертами в Москву, но в других городах выступает. В Питере, например, бывает довольно часто. Со столицей творческие связи как-то утратились, и этого немного жаль.
– Но Москву-то вы любите? Или нет?
– Конечно, это мой город, однозначно. Я обожаю приезжать в Москву, просто гулять по улицам. Но город моего детства, моей юности очень изменился, Москва стала слишком коммерциализированной.
– Российский фильм «Москва, я люблю тебя», случайно, не смотрели?
– Нет, к сожалению, ещё не успел посмотреть. Но я стараюсь смотреть новое российское кино, узнавать какие-то новости культуры, слушать русскую музыку, и эстраду в том числе. Любим с женой иногда – чтобы расслабиться, отвлечься – посмотреть сериал «Не родись красивой». Лёгкое, жизненное кино. Почему бы не посмотреть? И более серьёзные фильмы, и новые, и старые пересматриваем. У нас сейчас дома появилось русское телевидение, ловим через Интернет. Ощущение иногда бывает, что мы до сих пор живём в России.
– Дома вы разговариваете на русском языке?
– Да, в семье мы разговариваем только на русском. У нас маленькая дочка Настенька, ей пять лет, с ней мы также разговариваем только по-русски.
– Расскажите о своей супруге.
– Моя жена Юлия – замечательная пианистка, родом она из Нижнего Новгорода, так же как супруга Максима Светлана. (Улыбается.) Так интересно у нас с братом сложилось, что у обоих жёны из этого города. И обе пианистки. Вместе мы достаточно часто выступаем, неоднократно выступали с дирижером Валерием Гергиевым, практически всей семьёй. Играем, например, «Свадебку» Стравинского, произведение для четырех роялей, такой семейный квартет.
– Вообще история вашей семьи, династии впечатляет: несколько поколений известных музыкантов.
– Да, это так. Родоначальники нашей династии – три брата: Александр, Давид и Леонид Могилевские. Это мои прадеды. Меня назвали в честь Александра. Он был скрипачом, дружил с Рахманиновым и Скрябиным. Как только произошла революция, он был вынужден эмигрировать, путешествовал по всему миру. Какое-то время жил в Париже, Китае, потом оказался в Японии, где и прожил последние годы. Там он был родоначальником скрипичной школы. Когда происходили трагические события в Хиросиме и Нагасаки, после бомбардировки он играл для людей, которые потеряли всё. Когда мы приезжали в Японию, были на его могиле. Там его помнят и любят. Второй брат, Леонид, основал одесский филармонический оркестр, был замечательным дирижёром и трубачом. Наша семья ведь родом из Одессы. Наша бабушка, Серафима Могилевская, сейчас живёт в Кёльне. Ей 94 года, слава Богу, она в прекрасной форме, до сих пор играет, преподаёт. Недавно в Германии был крупный музыкальный фестиваль, на котором выступал мой брат Максим. И конферансье объявил, что в зале присутствует наша бабушка. Она поднялась на сцену и перед тысячной аудиторией сыграла «Фантазию-экспромт» Шопена. Это произвело фурор. Она замечательная пианистка, воспитала нашего отца – не только как сына, но и как музыканта. И нам, своим внукам, она очень многое дала и в профессиональном плане, и в духовном, и в человеческом. Мама наша, кстати, тоже пианистка.
– Александр, перед вами вообще стоял вопрос выбора жизненного пути? Или в семье, где все пианисты, по-другому просто нельзя было?
– (Смеётся.) Меня никто не заставлял заниматься музыкой. Но я это с детства слышал, впитывал, отец играл дома постоянно. Я просто с детства полюбил музыку. Мне нравилось слушать концерты, записи. Отец со всего мира привозил пластинки выдающихся музыкантов. Большое впечатление в детстве на меня произвёл легендарный концерт Владимира Горовица в его последний приезд в Москву в 1986 году. Мне посчастливилось быть в зале, слышать и видеть этот исторический концерт. Это, пожалуй, одно из самых сильных музыкальных переживаний. До сих пор помню, как некое божественное откровение, звуки, которые он извлекал из рояля. Это совершенно незабываемо.
– За инструмент вы впервые во сколько лет сели?
– В пять лет.
– Ваша дочь сейчас как раз в том же возрасте.
– Да, и она уже тянется к роялю, ей это нравится. Но если она не захочет всерьёз связывать свое будущее с музыкой, мы не будем влиять на её выбор, заставлять. Ведь самое главное – чтобы она была счастлива.
– Александр, в чём загадка таланта? Ведь музыканты могут обладать отличной техникой, но после исполнения одного и того же произведения одного назовут талантливым или великим, а другого нет.
– Как говорил мой совершенно гениальный педагог Евгений Михайлович Тимакин, у которого мне повезло учиться, «музыка – это искусство звука». Казалось бы, очень простая фраза, но если вдуматься, то действительно – в звуке может быть выражено всё. В том, как человек звучит, играя на рояле, как он относится к инструменту, к звуку. В качестве звука и есть та разница, о которой вы говорите. Звукоизвлечение – это самое важное для игры на любом музыкальном инструменте, не только на рояле. И, конечно, поиск звуковых красок. Ведь в самом звуке существует масса градаций, красок, оттенков, которые нужно постоянно искать, а также воспитывать в себе стремление к этому поиску.
– Вы играете дома или у вас есть студия?
– Дома. У нас два рояля, а у родителей пять. (Улыбается.) Музыка звучит постоянно. Я вообще люблю всю музыку, не только классическую, не ограничиваю себя. Обожаю джаз, иногда слушаю рок, люблю «Pink Floyd». И не только музыку я люблю, но и поэзию. Ещё люблю футбол – не только как болельщик, но и самому мяч погонять нравится.
– Чемпионат мира прошедший смотрели?
– Конечно. Было много интересных матчей. Мне больше всего понравился матч за третье место между Уругваем и Германией. Очень хотелось, чтобы выиграла сборная Уругвая, я был потрясён их игрой. Все давно привыкли к тому, что сборная Германии – одна из сильнейших и всегда завоёвывает одно из призовых мест. Но то, как показали себя уругвайские футболисты, и в частности Диего Форлан, – это был просто блеск! Настоящий футбольный праздник. Вот такой футбол хотелось бы видеть и в нашей российской сборной. Последний матч, который был для России триумфальным, – это когда мы обыграли Голландию на чемпионате Европы. Эту игру забыть невозможно.
– Если Россия будет проводить чемпионат мира по футболу в 2018 или 2022, приедете поболеть? Решение ФИФА огласит в декабре.
– Обязательно приеду. Надеюсь, это произойдёт. И хотелось бы, чтобы сборная показала класс, чтобы ребята боролись. Даже если они пропустили первый мяч, это ещё не значит, что они проиграли. После этого, наоборот, можно превзойти самих себя. Как было в матче Уругвая с Германией.
– Олимпиада в Сочи. Как к этому спортивному событию относитесь? Очень много критики по поводу российской зимней Олимпиады.
– Мне кажется, всё, что связано со спортом, нужно поддерживать. Спорт, крупные спортивные мероприятия – это то, что даёт людям возможность расслабиться, забыть о проблемах. Это один из важнейших элементов нашего бытия, без которого нельзя жить. Я стараюсь чаще заниматься спортом, насколько это возможно. Бегаю, хожу. Кроме того, люблю бывать на природе.
– В Европе отношение к спорту, наверное, немножко другое. Да и уровень жизни тоже. Может быть, сравните Россию с Бельгией: в чём вы видите различия между этими странами?
– Конечно, отличия есть. В Бельгии всегда присутствует ощущение спокойствия, социальной защищённости, что очень хорошо и важно для спокойной, нормальной жизни. Там нет бешеных стрессов в повседневной жизни, как в России. Но есть и обратная сторона этой стабильности. Когда всё хорошо, то хочется иногда (а порой это просто необходимо) попасть в нашу родную атмосферу. Спуститься в метро, потолкаться там в час пик, просто посмотреть на людей. (Улыбается.) Но для нашей семьи ничего с переездом не изменилось, мы не перестали быть русскими, и чувство родины – оно есть всегда. В своём творчестве мы продолжаем традицию русской фортепианной школы. Потому что это самая великая из всех пианистических школ. И это признано во всём мире. Самые великие пианисты мира – они ведь из России: Рахманинов, Горовиц.
– Музыка Сергея Рахманинова имеет особое значение для вашей семьи. Играя его произведения, вы побеждали на конкурсах.
– Третий концерт Рахманинова. Это семейный наш концерт, буквально путеводная звезда.
– А есть в вашей семье ещё какие-то особые традиции, которых вы придерживаетесь? Может быть, какой-то семейный праздник, знаменательная дата, когда вы, несмотря ни на что, можете со всего мира съехаться и собраться вместе.
– Да, такая традиция у нас есть. Под Новый год мы все собираемся в Питере. В этом городе живёт моя тётя, мамина сестра. Там мы все вместе встречаем Новый год уже в течение десяти лет. (Улыбается.) Но мы не только отдыхаем там, но и работаем. В это время в Санкт-Петербурге проходит много концертов, фестивалей. А вообще, наша семья всегда вместе, несмотря на расстояния. Мы постоянно созваниваемся, нас связывает очень многое. (Смеётся.) Ведь все музыканты, пианисты. Каждый, конечно, по-своему индивидуален.
– Творческие диспуты, разногласия бывают?
– (Улыбается.) Естественно, бывают. Случается, что не соглашаемся друг с другом, спорим. Но это нормально. В спорах, как известно, и рождается истина.
– Вы объездили весь мир, бывали во многих-многих городах. Какие-то случаи забавные с вами происходили?
– (Смеётся.) Давным-давно в городе Томске я был на гастролях. В своём гостиничном номере, буквально перед самым концертом, я облокотился на раковину в ванной комнате, и она внезапно с шумом рухнула и разбилась. Это было в
93-м году. Естественно, тогда, в год путча, гостиницы не были такими комфортными. Немного поранил руки, но ничего страшного. (Смеётся.) Зато концерт прошёл очень динамично.
– Да уж, это не просто смешной случай, а своего рода испытание: накануне концерта – шок и руки поранены. Вообще ваша профессия довольно тяжёлая, это не только творчество, это труд. Как справляетесь с усталостью?
– Я рано начал концертировать, и сразу достаточно интенсивно. Победил на юношеском конкурсе имени Чайковского в Москве. После него начал ездить с концертами по миру. И даже как-то не задумывался о том, как вообще выдерживать все нагрузки, которые на самом деле огромнейшие – не только эмоциональные, но и физические. Перелёты, смена часовых поясов. Были и трудные моменты, даже кризисные, но нужно через это пройти. Профессия тяжёлая, но она помогает и подумать о себе, заглянуть внутрь, узнать себя. Для меня музыка вообще как религия. Это путь, который связывает с вечностью, с Богом. Когда музыкант играет, он фактически молится. Бывает, когда плохо себя чувствуешь и нет сил, подходишь к роялю, берёшь несколько нот, играешь что-то для души, любимое – и всё снимает сразу.
– А что для души играете?
– Для меня это романтики. Шопен, Чайковский, обожаю Прокофьева.

– Как удалось не заболеть звёздной болезнью?
– Чем проще человек в искусстве, тем лучше. Напускное – оно лишнее. Если человек надевает маску, это тут же, моментально ощущается на его игре. Те же актёры, сцена. Театр, кино – это тоже близко к музыке. Самое ценное в любом искусстве – искренность. Если есть неискренность, это сразу ощущается в игре и музыканта, и актера. Я, например, сразу чувствую, если человек что-то скрывает или напускает. Не люблю этого.
– Александр, вы ещё и преподаёте. Это не мешает творческим амбициям? «Вот сегодня я научу его, а завтра он превзойдёт меня». Или вам это не свойственно?
– Абсолютно нет. Да, уже преподаю. Полгода я работал в Америке, в достаточно крупном университете преподавал. В Бельгии со студентами занимается мой отец, он преподает, и я работаю вместе с ним как ассистент. И свои ученики у меня есть, но это, наоборот, только помогает мне. Потому что когда преподаёшь, многому учишься сам. Для того чтобы объяснить человеку, как сделать, чтобы это получилось, нужно в первую очередь самому понять, как это происходит.