Современные журналисты отстаивают правдивость своих публикаций в суде. Но полтора столетия назад многим из них приходилось делать это гораздо рискованнее – с дуэльным пистолетом в руке.

Дуэль под дождём между журналистом Полем-Франсуа Дюбуа и писателем Шарлем Сент-Бёвом. Сент-Бёв шёл к барьеру, держа в одной руке пистолет, а в другой – зонт.

Со словом «дуэлянт» в массовом сознании, как правило, ассоциируются представители дворянского сословия. Но мало кто знает, что в XIX веке – периоде наибольшего распространения «поединков чести» – журналисты принимали в них участие не намного реже, чем аристократы или военные. И среди их соперников были весьма незаурядные личности: от коллег по журналистскому цеху и писателей до губернаторов, диктаторов и президентов.
Причина этого была очень проста. Дело в том, что современная концепция объективной и непредвзятой журналистики, которая избегает острых переходов на личности, на самом деле возникла сравнительно недавно – в 1920-30 годах. До того времени общественно-политические газеты и журналы, как правило, прямо участвовали в борьбе различных фракций за власть и влияние, поэтому отличались крайней неполиткорректностью. Они не особо стеснялись в выражениях, оценивая представителей «враждебного лагеря»: выражения «мерзавец», «лжец» и «вор» были нормой. А понятие оскорбленной чести, которое именно в этот период стали «примерять к себе» новые элиты, требовало смывать такие заявления кровью.
Традиционный дуэльный кодекс вообще не предполагал участия в поединках людей непривилегированного сословия. В системе общественных отношений XIV–XVIII веков понятие оскорбленной чести применялось только к отношениям между дворянами. Буржуа XVII века, будь он в тысячу раз богаче и авторитетнее какого-нибудь мелкопоместного дворянчика, ни при каких обстоятельствах не мог вызвать его на дуэль. Он мог добиться защиты в суде или же нанять профессионального дуэлянта-бретера, который, будучи таким же дворянином, убил бы обидчика на дуэли по формальному поводу. Но так как считалось, что чести, которую защищали участники «классической» дуэли, у недворян не было, то и права на дуэль у них тоже не было.
Эти представления о чести претерпели радикальные изменения в XIX веке – причем одновременно и в Старом Свете, и в Новом. Европейцам стоит за это благодарить Наполеона, который активно возвышал представителей «низов» и тем самым окончательно «доломал» во Франции идею превосходства аристократии над «третьим сословием».
Нечто подобное произошло и в США, где изначально не было аристократии, но в процессе строительства государства возникла новая элита, которая имела свои представления о чести. Поэтому в перечне самых известных американских дуэлей XIX века на первом месте стоят не военные, а политики, многие же из дуэлянтов по профессии были либо юристами, либо журналистами, либо совмещали два эти занятия в разные периоды жизни.
Одна из самых поучительных «журналистских» дуэлей произошла в 1880-х годах в Луизиане. Редактор новоорлеанской газеты «Демократ» Генри Херси в своих статьях критиковал нечистого на руку государственного казначея Эдварда Бурке (и вполне обоснованно, как потом показала история, – пойманный на коррупции Бурке в конечном итоге был вынужден бежать в Гондурас). Тот не стал звать журналиста на дуэль, а вместо этого решил уничтожить газету финансовым путем (подобная тактика, как видим, придумана отнюдь не вчера). «Демократ» печатал материалы по заказам штата, а штат расплачивался облигациями. Бурке пролоббировал закон, по которому газета не имела права платить этими облигациями за бумагу и работы. Оказавшись на грани банкротства, «Демократ» был продан консорциуму, за которым стоял всё тот же Бурке, после чего злополучный закон тут же был отменен, а Бурке стал управляющим редактором издания. Херси вызвал негодяя на дуэль, они обменялись выстрелами, но никто не пострадал. Однако подлость Бурке не осталась безнаказанной: через два года его обвинила в коррупции уже другая новоорлеанская газета, Daily Picayune. Бурке вызвал ее редактора, Харрисона Паркера, на дуэль. Но тот оказался хорошим стрелком и тяжело ранил Бурке в бедро.
Дуэль – рискованное предприятие, иногда стоившее журналистам жизни. В 1920 году экс-президент Уругвая Хосе Ордоньес, оскорбившись критикой в свой адрес, застрелил на дуэли журналиста и политика из Вашингтона Бельтрана Барбата, сооснователя известной газеты «Эль Паис». Но история, похоже, компенсировала эту утрату: сын погибшего редактора, тоже журналист и тоже политик, стал президентом Уругвая в 1965 году.
Кардинальное отличие «журналистских» дуэлей от «классических» состояло в том, что если по старым правилам уцелевшему дворянину или военному поединок мог стоить карьеры (Пётр І, к примеру, требовал вешать обоих дуэлянтов, даже погибших), то в новом буржуазном обществе всё происходило с точностью до наоборот.
Так, одна из дуэлей, ставшая началом карьеры ее участников, произошла 26 августа 1856 года на небольшом песчаном островке на реке Миссури – «ничейной территории» между штатами Иллинойс и Миссури – в месте, вошедшем в историю как «Кровавый остров», которое в течение почти 50 лет служило местом проведения поединков среди представителей американской элиты. В тот день Бенджамин Браун, редактор газеты «Миссурийский демократ», стрелялся с прокурором округа Томасом Рейнольдсом. Поводом стали идейные разногласия: Браун был ярым противником рабства и в своих редакционных статьях обличал рабо-владельцев, тогда как Рейнольдс, наоборот, их поддерживал.
Дуэль состоялась со второй попытки: первый поединок, на котором Браун предложил стреляться из винтовок на дистанции 80 шагов, был отменен по причине сильной близорукости Рейнольдса. Впрочем, проблемы со зрением не помешали прокурору прострелить журналисту ногу: Браун остался хромым до конца своих дней. Этот поединок вошел в историю под названием «дуэль губернаторов» – скандальное происшествие привлекло внимание к его участникам: Браун впоследствии стал губернатором Миссури, а Рейнольдс тоже занимал эту позицию, но от Конфедерации во время гражданской войны в США.
Основой для политической карьеры Джозефа Хоу, одного из самых выдающихся политиков Канады XIX века, тоже послужила карьера журналиста, а ее кульминацией, в свою очередь, стала дуэль. В 1828 году Хоу приобрел газету Novascotian и в течение 13 лет оставался ее главным редактором. В 1835 году издание опубликовало статью о том, что власти прикарманили 30 тысяч фунтов стерлингов государственных средств. Хоу обвинили в клевете, но журналист в своей шестичасовой речи в суде привел столько очевидных примеров коррупции, что присяжные, вопреки указаниям судьи, признали его невиновным. Это событие считается одним из ключевых в истории свободы прессы в Северной Америке.
Но оправдательным приговором эта история не закончилась. Дальнейшие публикации Хоу так разозлили сына судьи по упомянутому делу, Джона Халибертона, что он вызвал журналиста на дуэль, которая состоялась 14 марта 1840 года. Халибертон промахнулся, и Хоу умышленно выстрелил в воздух. Это благородство впоследствии ему очень помогло, когда он ушел в политику. Желающих вызвать Хоу на дуэль хватало, но они, по соображениям этики, не могли звать к барьеру человека, сознательно пощадившего своего противника.
А были ли дуэли между журналистами? Да сколько угодно! В 1821 году между британскими литературными журналами разгорелась полемика по поводу оценки так называемой школы кокни, нового направления в английской поэзии, куда входили Ли Хант, Джон Китс… Оскорбленный редактор The London Magazine Джон Скотт, публиковавший поэтов-«кокни», вызвал на дуэль своего идейного противника – редактора и писателя Джона Локхарта, печатавшего в своем журнале Blackwood оскорбительные статьи на их счет. В процессе согласования условий у Скотта возник конфликт с секундантом Локхарта Джонатаном Кристи, что привело к дуэли и гибели Скотта.
Дуэли в среде французских публицистов тоже не были чем-то нетипичным. В 1896 году писатель Марсель Пруст опубликовал сборник новелл «Утехи и дни». Эта книга была жестко раскритикована журналистом и литератором Жаном Лорреном (весьма мерзким типом, нужно заметить, – он «разнес» не только саму книгу, но и «перешел на личности», гнусно намекнув на непозволительно близкие отношения Пруста и писателя Люсьена Доде). Пруст вызвал его на дуэль, стрелял первым и «всерьез»: пуля ударилась около ноги Лоррена, и если бы не солидное по дуэльным меркам расстояние (25 шагов), на этом эпатажная биография «критикана» могла бы и закончиться. Сам он промахнулся, и секунданты решили, что вопрос чести на этом удовлетворен.
В 1830 году писатель и журналист Поль-Франсуа Дюбуа, основавший несколькими годами ранее журнал Le Globe, дрался на дуэли с литературоведом и писателем Шарлем Сент-Бёвом. Дуэль вошла в историю: Сент-Бёв шёл к барьеру, держа в одной руке пистолет, а в другой – зонт. «Я не против того, чтобы умереть, но я против того, чтобы промокнуть», – заявил он. К счастью, на поединке никто не погиб, а впоследствии литераторы помирились.
В настоящее время «журналистские дуэли», некогда столь распространенные, практически полностью забыты. У их забвения были две причины. Первая – прогресс огнестрельного оружия. Полковник Кольт, который «сделал людей равными», заодно лишил поединки на пистолетах смысла: уж очень высок риск взаимной гибели. Именно по этой причине в США дуэли на пистолетах прекратились во второй половине XIX века. А там, где они продержались дольше, либо отличались очень высокой смертностью, либо вместо пистолетов в ход шли клинки. Именно так было в 1921 году на дуэли между итальянским диктатором Муссолини (считавшим себя записным дуэлянтом) и редактором римской левой газеты Франческо Чиккотти-Скоччезе, которые дрались на саблях.
Вторая причина, как это ни парадоксально, – изменение стандартов журналистики. Когда в 1930-х годах пресса начала привлекать серьезные рекламные деньги, радикальная «поляризация» изданий постепенно сошла на нет: издателям было невыгодно безапелляционно отстаивать одну точку зрения, тем самым отсекая у себя часть аудитории, на которую рассчитывали рекламодатели. Журналисты уважающих себя изданий стали писать политкорректно, подбирать выражения и предоставлять возможность высказываться обеим сторонам конфликта. Как следствие, количество желающих убить «гнусного писаку» на дуэли существенно поубавилось.