Фёдор СИДОРЕНКО,
депутат Законодательного Собрания
Красноярского края.

САМОЕ большое человеческое удовольствие

В Риме, на одном из самых высоких холмов, есть роскошный отель. В нём останавливаются люди из разных стран, сословий и различной денежной мощи. Полно знаменитостей, но в Риме этим мало кого собьёшь с толку. По огромной зелёной территории бегают, застывшие в бронзе, многочисленные львы. Растут пальмы – куда же без них, льют фонтаны километры воды. Вот только не знаю, какой – тибрской или специально очищенной, из горных источников? На завтрак здесь подают отличные сосиски и хрустящий бекон, море фруктов и солнце, которое римляне вкушают круглый год, даже в декабре. Для удобства гостей каждые полчаса от отеля до самого центра – до пьяцца Барберини – снуёт туда-сюда шатл. Шатл римский – даже не родной брат американскому космическому. Это автобус. Серебристый. То ли от времени года, то ли от потребностей отеля и его заполняемости шатл меняет свои размеры .То он огромен и одвухэтажен, то он мал да удал и похож на муравья. Но есть и одна константа, хотя и она в абсолюте совсем не постоянна. Наступит время, и будет что-то другое. Но пока она существует. Это – водитель шатла. Его, конечно же, зовут Марио, и он итальянец.
Ему примерно сорок лет, он бреется наголо, почти всегда в чёрном, несколько лет – в одних и тех же ботинках. Наверное, ботинки – рабочие или счастливые. «Ну и страшен же ты, мужик!» – первое, что лезет в голову, стоит только увидеть Марио. Лицо приплющенное, нос вмятый и сломанный, как у боксёра, подбородок большой и выпячен вперед. Худощав, сутул, одежда как с чужого плеча. Потом – привыкаешь, конечно же, и даже оставляешь эти мысленные дебаты о некрасивости, казалось бы, насовсем. Но вдруг заходит в шатл новенькая необкатанная россияночка – и сразу же, с разгону шепотком: «Это точно про Марио придумали поговорку, что мужчина не должен быть красивее обезьяны». Но скромному римскому водителю серебряного шатла до наших русских вздохов и дум на его счёт, безусловно, нет никакого дела. Так как дело его – возить туда-сюда по узкой и небезопасной серпантиновой дороге любопытный человеческий багаж. Его нужно привезти в целости и сохранности, да еще и вовремя. На всё про всё 20-25 минут. А то ведь там-то уже тоже ждут – уставшие и набродившиеся. В обратную дорогу.
Марио в первый наш приезд сильно кашлял. Он был точно простужен и наверняка температурил. Это бросалось в глаза. Но он ежедневно приходил на свою дежавюшную работу и ровно во столько-то «рвал» шатл с места. Автобус редко когда шёл быстрее 50 км в час, а Марио кашлял так, что сначала все его жалели, охали и ахали по-немецки, испански, русски, но чаще всего по-английски. А потом начинали закрывать лица, кто чем мог – руками, платками, шарфами, зонтами.
К концу короткой поездки некрасивого итальянского шофера осуждали и ненавидели практически все, кого Марио вёз от отеля в центр или обратно в отель. Я заметил, что кое-кто в следующий раз предпочитал простуженному шатлу здоровое итальянское такси. Но Марио и на это вряд ли обратил внимание. На второй день своей болезни он пришел с носовым платком. Кашель его был безостановочен и громок, рулил он уже одной рукой, так как во второй держал белую материю. Все, кто знали Марио минимум второй день, проведя накануне веселые римские каникулы и успев подзабыть о чихающем водителе, входя в автобус, вспоминали вчерашний кошмар – и спешили занять места в конце салона. А вот новеньких, кому с радостью уступались передние места, ждало тяжкое испытание по дороге от любви до ненависти. Аттракцион с чихающим водителем продолжался целых пять дней – до выздоровления. С тех пор простуженным мы Марио не видели – ни в один из других приездов в Рим.
Марио почти не улыбался, но очень любил поговорить. Редко – с гостями. Чаще – со своим напарником или еще каким-то служащим отеля, кто стремился вырваться в город. Наверное, в других пятизвездочных отелях персоналу не положено ездить в одном шатле с постояльцами, но не надо забывать, что это Рим! А в Риме позволено всё – умей только этим пользоваться.
Марио говорил на любые темы – совершенно точно обсуждал политиков и футбол. В этом я готов поклясться, хотя вообще не знаю итальянского, кроме некоторых слов из традиционной кухонной тематики, ну и АЛЛОРЕ, ФЬОРЕ, БАМБИНИ и РАГАЦЦА. Но интернациональное звучание «Берлускони» и «Тотти» спутать невозможно. А эти фамилии Марио произносил неоднократно. Однажды я стал свидетелем того, как он говорил об искусстве. В этот день в автобусе было совсем мало пассажиров. А на первое сиденье – рядышком с водителем – присела пожилая итальянка. Было видно, что она чего-то очень сильно хочет от Марио. Рванула в разговор. Скромный шофер сразу охотно в него вступил. Зазвучала красивая итальянская речь – сладкая для русского уха. Рафаэль, да Винчи, Микеланджело – вот что выхватывалось и понималось. Еще звучали ВИА и ПЬЯЦЦА – «адреса, явки и пароли», тут же доходило до меня. Наверное, на этих улицах и площадях – лучшие римские галереи и музеи? И эти тайны Марио, как знаток Рима и, как оказалось, знаток живописи, выдавал приезжей соотечественнице. Когда дорога перестала быть пустынной и нужно было следить в оба, Марио прекратил разговор, но не свое общение: откуда-то из загашников – из-под водительского кресла – вынул он огромную книгу в красивом цветном переплёте, абсолютно новую, пахнущую типографской краской, и передал своей пожилой собеседнице. «Грация, грация, грация» – раз восемь произнесла италоговорившая дама и принялась листать альбом. Это был альбом с фотографиями картин, хранящихся в римских музеях. Пока шло созерцание и восхищение, Марио, сидя спиной к своей подруге и не отвлекаясь от дороги, несколько раз, как будто что-то вспоминая, бросал короткие комментарии. Ровно через пятнадцать минут, не доехав до конечного пункта следования, шатл остановился. Дверь отворилась. И на выход устремилась новая знакомая шофера. Разговор не прошёл для неё даром: оказалось, что в перерыве между Рафаэлем и рассматриванием буклета даме удалось договориться с водителем чуточку изменить маршрут и подбросить её, вопреки правилам и расписанию отельного шатла, к кому-то в гости. Маленькая улица и маленький домик не оставляли в этом сомнений. Наш Марио – добрейший малый!
А еще у Марио был, есть и, я надеюсь, останется свой коронный номер. Каждый раз, когда серебристый автобус спускался с отельного холма и подъезжал к определенному перекрестку, Марио, будь он простужен или занят увлекательным разговором, резко прерывался и громко выкрикивал всего одно слово: ВАТИКАН!
При этом левой рукой он держался за руль, а вытянутым указательным пальцем правой показывал вправо. Там резиденция Папы – понимали и додумывали остальное все уже сами. Марио не экскурсовод, Марио – водитель шатла. Продолжения не было.
Если вы спросите, зачем я рассказал вам про обыкновенного римского шофера, в чем суть? – отвечу. Когда ты ненадолго приезжаешь в такой красивый город, как итальянская столица, гуляешь по Испанской лестнице, Кампо ди Фьоре, Виа Корсо или Венето, а потом уставший и довольный идёшь в автобус, чтобы добраться до отеля, садишься в шатл и понимаешь что эти, казалось бы, самые обыкновенные поездки, доставляют тебе немыслимое удовольствие, – это своего рода моцион, традиция, если угодно. Смотреть в окно шатла – на утренний или вечерний древний город, на спешащих или, наоборот, степенно неторопливых римлян и римлянок, на дома, деревья, памятники, афиши, неоновые огоньки – на всё это сиюминутное и вместе с тем вечное… Это ли не одно из самых больших человеческих удовольствий? Кажется, двух мнений быть не может. Но… Но давайте вспомним о Марио. Он-то ездит этим маршрутом несколько раз в день, сотни дней в году – и уже, наверно, наездил не одну тысячу… Ему-то как? Для него это тоже САМОЕ большое человеческое удовольствие? Или, живя рядом с красотой, на неё просто не смотришь или не обращаешь внимания? Не ценишь? Уверен, на эту тему рассуждали практически все. Но мне сейчас, в эту минуту, хотелось бы задать этот вопрос именно ему – необычному римскому водителю.
Аллоре, Марио?