«Конкурент» беседует с известным российским модельером.

Мы встретились с Константином Гайдаем в одной из кофеен в центре города. Я сразу спросила: «Вы – один из самых модных московских дизайнеров сегодня. Это правда?», и он ответил просто и без затей: «Да». А дальше мы беседовали обо всём подряд, но в основном, конечно, о моде. Впрочем, поговорили и о нём самом, потому что интересно было узнать, как из простых сибирских ребят получаются воротилы fashion-индустрии.
 
– Константин, с чего началась ваша дизайнерская карьера?
– Сначала я стал известен как иллюстратор моды.
– А что это такое?
– Это то же, что fashion-фотография, только в рисованном варианте.
– То есть вы работали в глянцевых журналах, делая fashion-иллюстрации?
– Да, fashion-иллюстрация – это способ визуализировать какую-то fashion-историю художественными средствами. Кто-то рисует на компьютере, кто-то – красками, кто-то делает коллажи. В начале 2000-го именно fashion-иллюстрация стала очень популярной во всём мире, и в России тоже. Я был одним из пяти представителей первой волны российских fashion-иллюстраторов. Впоследствии я занялся дизайном одежды и головных уборов. Эти иллюстрации можно найти в книгах, которые рассказывают о начале 90-х годов, и в старых журналах. Сейчас я этим практически не занимаюсь.
– Где можно увидеть одежду «Konstant in Gayday»? Пощупать и потрогать?
– Ну, пощупать и потрогать одежду «Konstant in Gayday» можно в магазинах. И не только в России, но и за рубежом. Головные уборы моей марки продаются в Москве, в Казани, в Милане. Одежда – в Москве, в Санкт-Петербурге, Казани, Гонконге, Токио и в других городах.
– Есть ли у вас магазины вашего имени?
– Нет, пока ещё у меня не те тиражи, при которых следует открывать свои магазины. Что касается Москвы, то моя одежда продается в шоу-румах, адреса которых можно найти в любом модном журнале. С осени аксессуары будут продаваться в московском ЦУМе. На самом деле люди сведущие без труда находят и приобретают то, что им нужно. Многие клиенты из-за рубежа приезжают и уже целенаправленно делают закупки одежды «Konstant in Gayday».
– Речь идет об эксклюзивной одежде? О той, что производится в единственном экземпляре?
– Нет, та одежда, что продается в магазинах, она, конечно, представлена не в единственном экземпляре. Но есть и такие вещи, которые только в одном экземпляре существуют. Они делаются вручную, это – абсолютный кутюр. Эти вещи, как правило, расходятся после самого шоу, их приобретают модные барышни и молодые люди, такая узкая тусовка. Но то, что массовое, это – тираж, который расходится по разным слоям населения.
– «От-кутюрные» вещи делаются для Fashion Week?
– Да, разумеется, они делаются для сезонных показов, которые проходят раз в полгода.
– Скажите, не покупает ли ваши шляпы Клара Новикова? У неё большая коллекция шляп, она их просто обожает. 
– Нет, Клара Новикова ничего у меня пока не покупала. У нас покупательницы помоложе – это такие барышни, которые любят повеселиться и потусоваться. Им нужны экстравагантные наряды, в чём мы им и помогаем. И есть у меня ещё клиентки, которые очень любят скачки, мы делаем для них «выездные» наряды. Но самая, наверное, любимая и приятная для меня клиентка – это Рената Литвинова. Она покупает почти всё.
– Я как раз видела её на звездной дорожке ХХХ Московского кинофестиваля. Она была одета очень экстравагантно, но без шляпки.
 – Дело в том, что не к каждому наряду стоит надевать шляпку. Но Рената Литвинова надевает очень часто. Она мне звонила с «Кинотавра» и спрашивала, нет ли каких-нибудь новых нарядов, которые можно ей прислать срочно. Я сказал, что новых нарядов пока нет, но шляпу какую-нибудь могу прислать. Она ответила: «Нет, я взяла у вас их достаточно, поэтому пока не надо». 
– Они очень дорогие – все эти вещи?
– Диапазон цен очень широкий, так как зависит от производства. Ну, скажем так, от 500 до 2000 евро.
– Достаточно ли вы демократичный дизайнер? Хотели бы, чтобы широкие слои населения покупали и носили вашу одежду? 
– Да, знаете, я достаточно демократичный дизайнер по той простой причине, что творческие безумные излияния, которые присущи юным дизайнерам, совершенно не подходят для жизни. Люди должны не только смотреть на одежду, но и носить её, иначе этим заниматься просто не надо. Нужно тогда называть себя не дизайнером, а художником. И все работы должны тогда выставляться в музеях и галереях. А если дизайнер хочет, чтобы люди одевались в его вещи, то они должны быть «носибельны». К тому же я ещё стараюсь, чтоб все эти вещи были унисекс.
– Тогда я хочу вам привести слова знаменитого польского кинорежиссера Кшиштофа Занусси, с которым мы недавно беседовали. Занусси полагает, что природа не зря разделила самок и самцов – они внешне очень отличаются друг от друга. А люди от этого разделения уходят к унисексу, и появляются «мужественные женщины» и «женственные мужчины». На его взгляд, это плохо. А вы как считаете?
– Я говорю, скорее, не о том, чтобы мужчины носили женскую одежду, а женщины – мужскую, а об универсальности, о неких трансформерах. Женщины, например, любят выйти на улицу в мужских сорочках. Так вот я пытаюсь делать такие модели, чтоб ни у кого они не вызывали сомнений, женская это вещь или мужская. Если пуговицы на левую сторону – эта вещь женская. Значит, в моем случае этих пуговиц вообще не будет. Это то же самое, когда какой-нибудь ремень люди рассматривают и думают: мужской он или женский? Но если это простая модель, то говорить о принадлежности к какому-то полу просто глупо. Это просто зависит от размера ремня и от пряжки. Я придерживаюсь принципа не уравнивания полов, а именно универсальности самой одежды. Это немного другое.
– Хорошо, с этим разобрались. Но тогда я задам вопрос по поводу возраста: вы делаете модели только для молодых?
– Одежду «Konstant in Gayday» носят люди от пятнадцати до… Ну, до пятидесяти точно. То есть возрастной диапазон наших клиентов очень широкий. Другое дело, что есть вещи достаточно смелые и яркие, именно для модных молодых людей.
– Я бы на вашем месте и Клару Новикову не стала обходить вниманием.
– Наша эстрада с трудом идет на контакт с дизайнерами. Я не знаю, почему это происходит, но это факт. Вот такой парадокс: люди эстрады и театра считают себя вполне профессиональными в вопросах одежды, стайлинга и стараются не прибегать к посторонней помощи. А зря, потому что зачастую бывает стыдно за них, в том числе и за то, что мы видели на красной дорожке ХХХ Московского международного кинофестиваля. Это ведь совершенно другое впечатление, чем от каннской звездной дорожки или «оскаровской»: там люди продумывают свой образ, там есть абсолютный контакт с дизайнерами. И это на руку всем – и актрисам, и дизайнерам! А в нашей стране это только-только начинается, пытаются привлекать дизайнеров, чтобы одевать актрис. Но всё идет с большим трудом.
– Да, на красной дорожке все были такие разношерстные…
– Это потому что они не готовы довериться профессиональным людям. А ведь этот симбиоз возможен и дает отличный результат, когда актриса выглядит настоящей кинодивой. Всё это могут сделать профессиональные стилисты и парикмахеры.
– Действительно, на открытии фестиваля не многие выглядели стильно. Разве что Рената Литвинова…
– У неё отличный вкус, в этом смысле она абсолютно безупречна. Кроме всего прочего, у неё есть харизма и отличное чувство юмора.
– Может быть, остальные больше доверяются зарубежным брендам?
– Нет никакого смысла доверять известным маркам, не имея своего стержня. Вот я, например, недавно вернулся из Киева, где впервые проводилась церемония «Сто самых красивых людей Украины». Девушки все были в брендовых платьях – от Dolce & Gabbana и других, которых очень любят на Украине. Но эти наряды совершенно не смотрелись роскошными, потому что сами люди были зажатыми и закомплексованными. Всё это выглядело просто дёшево. А человек, у которого есть определенная харизма, может надеть на себя половую тряпку – и это будет потрясающим нарядом! Либо кто-то наденет дорогой костюм с хорошими туфлями и сумкой, но посчитает, что это слишком скромно, и добавит блёсток и бус, тем самым сделав наряд порядочно дешевым. Так что здесь есть проблема вкуса, и поэтому нужно доверяться профессионалам.
– А что такое мода? Историк моды Александр Васильев уверяет, что мода не имеет никакого значения. Глупо, мол, следовать моде.
– Да, я с Сашей в какой-то мере согласен. Я не особо слежу за модой, скажем так: я её делаю. Так получается, что из сезона в сезон мои коллекции присутствуют в абсолютных мировых трендах. Мода – это такая ускользающая вещь. Вот сейчас мы с вами сидим в летнем кафе, а я уже думаю о зимнем сезоне 2009–2010 года. Даже не о той зиме, которая в этом году придёт, а о следующей. У меня голова работает на три сезона вперед.
– Навязываете нам свои придумки?
– Нет, я не навязываю, я просто делаю своё дело. Я придумываю одежду, а потом люди её носят. Это нормальный процесс, мы работаем в этой индустрии так же, как работают в автомобилестроении. Сейчас разрабатываются автомобили 2020–2025 года, которые мы все будем «потреблять». Мода однодневна. Конечно, нужно выглядеть модно, но стиль и мода – это абсолютно разные вещи. Вот Рената Литвинова, коль о ней зашла речь, выглядит всегда модно. Да, одежда у неё из последних коллекций, но при этом стиль её не меняется. Вот об этом речь! Если есть у неё этот стиль – ретро а la Грета Гарбо, то она его придерживается и не выходит за рамки, несмотря на то что у неё новейшие вещи. Я думаю, что стоит думать именно об этом.
– Кто-то недавно сказал: «Для того, чтобы выглядеть модно, достаточно надеть свежую белую сорочку, чистые джинсы и белые кроссовки»…
– Я думаю, что в какой-то мере это правда. Человек должен быть всегда опрятным и чистым. Какая бы крутая вещь на нём ни была надета, но если это неаккуратно выглядит, то это не есть хорошо. Если эта вещь с мятым эффектом или с эффектом грязи – окей, но всё равно вещи должны быть чистые. А что касается модности, то проще всего этого достигнуть аксессуарами. И всегда так было! Если вы покупаете туфли, сумку и очки из последней коллекции, то этого вполне достаточно, чтобы выглядеть модно. Но самое главное – нужно следить за собой: за телом, за волосами. Человек должен быть ухоженным. Даже если он скромно и немодно одет, но от него веет здоровьем, то это гораздо круче, чем новая шмотка.
– А что касается причесок?
– Сейчас мы все будем отращивать волосы. Это общая тенденция на ближайшие пару лет.
– А у вас как у дизайнера к кому больше тяга – к мужчинам или женщинам? Для кого приятнее работать?
– Честно говоря, сложно сказать. Я делаю головные уборы для женщин. А одежду? Скорее, я думаю в этот момент о себе: что бы я хотел носить сам. Но так получается, что, как правило, вся партия одежды, которую мы отшиваем, расходится по покупателям, и ничего не остается. Я не расставляю какие-то приоритеты. Разумеется, среди клиентов женщин гораздо больше, чем мужчин, и я всегда думаю о том, что именно хочу им предложить в новом сезоне. Но и мужчины хотят одеваться, поэтому я о них тоже не забываю.
– Расскажите о себе. Вы ведь из Новосибирска родом? Где учились: в школе, в вузе?
– Учился я в 87-й школе, потом в архитектурном институте. Архитектурное образование мне помогает. Я думаю, что та база, связанная с шитьем, которая дается в институтах легкой промышленности, она, разумеется, профессионально очень важна. Но то объёмное видение, которое дается в крупных вузах, таких как архитектурный, – этого, наверное, нет нигде. Мне приходится мыслить обо всём, я думаю не только об одежде, но и о шоу, и обо всех аспектах. И это то, что заложили во мне на занятиях в архитектурном институте.
– И после окончания вуза вы уехали в Москву?
– Да нет, в Европу. Сначала во Францию, потом в Испанию.
– Вас туда кто-то пригласил?
– Никто меня туда не приглашал и никто не ждал. Да и вообще никто никого не ждет и не зовёт.
– Надо сначала «нарастить мышцы», чтобы ехать куда-то, или это не обязательно?
– Если есть какая-то основа для того, чтобы оставаться и работать на месте, то можно остаться, а если этого нет, то нужно ехать туда, где ты найдешь эту работу, сможешь найти себе применение. Здесь это было невозможно, поэтому я и уехал. У меня дизайнерское образование, в каком-либо дизайне я должен был найти своё предназначение. Я всегда занимался модой, и у меня не было сомнений, поэтому всё получалось так, как должно было получаться.
– Не было ли внутренней паники?
– Всегда есть определенное напряжение, когда ты оказываешься в другом городе, в другой стране, там, где нет известных тебе людей. Но я знаю себе цену и знал, что найду людей, которые оценят мой талант, придут на помощь. Я всегда знал, что у меня есть Имя.
– А когда вы вернулись в Москву, кем вы уже были?
– Я вернулся, в общем-то, тем же, кем был до того. Я привез портфолио со своими художественными работами и тут же начал работать для глянца. Так получилось, что я занял многие позиции московских иллюстраторов и стал очень много работать. Это был первый эшелон fashion-изданий: Vogue, Bazaаr и другие самые известные журналы. А потом я стал заниматься одеждой, и уже невозможно было разрываться между тем и этим. Но вот сейчас, например, я рисую настенное панно для офиса крупной алкогольной компании, поставляющей известные бренды виски, текилы, вина и так далее. Мы друзья, им я отказать не мог, хотя этим уже давно не занимаюсь. Бывают благотворительные проекты, сейчас очень много таких проектов: то делаешь майки для детей из детдома, то расписываешь какие-то сердца, которые продаются на благотворительных аукционах, то делаешь кукол… Приходится включать все свои творческие потенции, дабы производить такие объекты.
– Эти люди вас сами находят?
– Да, конечно. Звонят, приглашают…
– Приятно быть модным дизайнером?
– Приятно, когда твой модный дизайн понимают и одеваются в него.
– А что нужно делать, чтобы в России лучше узнали имена новых модных дизайнеров?
– Наверное, это связано с производством, которого, к сожалению, в нашей стране не стало. Развитие каждого дизайнера зависит от производства. Это самая большая проблема. Потому что сейчас отшиваться в Иванове или в Новгороде, оказывается, гораздо дороже, чем отшиваться в Китае, Польше или Турции. К тому же старые фабрики еще не готовы к сотрудничеству с дизайнерами по текстилю, которые бы делали отличные принты и модные ткани. Вот в этом тоже проблема.
– Я не думаю, что мир моды и дизайна, fashion-индустрия – это мир благостный, но вряд ли он так же жесток, как мир балета и фигурного катания, где довольно большая конкуренция.
– Нет, на самом деле и здесь то же самое.
– Что, кушаете друг друга?
– Кушаем, кушаем. Здесь просто всё зависит от вливания денег в тот или иной бренд. Понимаете, можно сидеть в ателье и отшивать платья, показывать сезонные коллекции для поддержания имиджа, что и делает большинство дизайнеров. Можно заниматься масс-маркетом, иметь хорошие деньги и большой бизнес. И есть третий путь, где дизайнер пытается наладить своё производство и выпускать дизайнерскую одежду под своим брендом. Так называемых дизайнеров тысячи и миллионы, каждый год в крупных городах России их выпускаются десятки тысяч, но где они? Кто их знает? Это рынок…
– Понятно, что денежные вливания нужны. У вас есть кто-то, на кого вы могли бы опереться в этом смысле?
– Знаете, у всех ситуация разная. Многие бренды, которые известны в России, проданы и не принадлежат дизайнерам, чье имя на этих брендах. Дизайнеры получают проценты… Со мной пока этого не произошло, хотя это вполне может быть. Часть моих коллег работает за зарплату, а часть пытается развивать собственный бизнес, будучи владельцем бренда, – это как раз моя история.
– Если вы сегодня думаете о 2010 годе, то какова тенденция в моде, которую вы же сами и создаете?
– Тенденции придумывают не дизайнеры, а журналисты. Грубо говоря, если десять дизайнеров сделали жёлтые кофточки, то журналисты говорят: «Тенденция – жёлтые кофточки». Дизайнер делает свою работу – создает коллекцию одежды. Но я скажу так: идет процесс оздоровления, потому что спорт вошёл в нашу жизнь. В одежде появляются спортивные элементы, появились запреты на курение, на рекламу алкоголя – это те социальные тенденции, которые порождают соответствующие тенденции в одежде. Поэтому я думаю, что это – культ идеальных здоровых людей.
– Вы не курите, не пьете?
– Нет, я бы так не сказал. Но я это делаю в минимальных количествах.    
– У вас есть ограничения в питании? Например, не есть после шести вечера?
– Нет, это не ко мне. Я ложусь спать в четыре-пять утра, поэтому я ем и ночью. У меня режим совершенно иной: сплю два раза в сутки – рано утром, вечером или днем.
– Ну всё-таки какие-то ограничения в еде есть?
– Да, потому что есть тяжёлая, трудно перерабатываемая нашим желудком пища. Красного мяса, жареного и копченого стараюсь есть меньше, потому что сразу появляются проблемы с кожей, возникающие непонятно откуда. Так или иначе, но я прослеживаю, что и мои друзья тоже стараются придерживаться некой диеты, ограничивают себя именно в тяжёлой пище. Нужно контролировать себя в определенные моменты и не переедать, вот и всё.
– В ваш родной Новосибирск часто приезжаете?
– Дело в том, что я приезжаю в Новосибирск по двум причинам: либо я хочу повидать своих родственников и друзей, либо у меня есть задание, какая-то работа.
– А как люди одеты в Сибири? Это тоже меняется в лучшую сторону?
– Вы знаете, с этим хуже. Скажу честно, я не знаю, нужно ли вообще воспитывать потребителя одеваться красиво? В больших сибирских городах нет дизайнерских магазинов по очень простой причине – нет потребителя. И в то же время люди остаются без информации, что такие вещи вообще бывают, не все ведь читают специализированную прессу. Это сложный вопрос.