начало на 1 стр.

Когда приходится вдруг менять работу, место жительства, страну – тут же возникают стресс, тревога, беспокойство и все вытекающие из них последствия.
Возьмём опять же судьбу нашей России. Когда первый раз меняли строй от царизма к социализму, сколько крови пролилось! Кошмар, жуть! Потом лет пять-шесть трудились, рук не покладая, а после – массовые многомиллионные репрессии. Сейчас меняем коммунистические взгляды на капиталистические – и опять потрясения, катаклизмы, ломка судеб. Вспомните 90-е годы, у нас смертность возросла колоссально, люди умирали буквально как мухи.
– Ко всему прочему в 90-е годы страну наводнили палёным алкоголем – настоящей отравой.
– На моей памяти столько тогда психозов было! Как только пошла некачественная водка, сивушные масла – белая горячка косила по-страшному. Я не говорю, что многие умирали от этого, но психозы развивались моментально, слабоумие наступало, очень страшные вещи творились. При этом и пить стали больше, потому что стрессовые ситуации стали чуть ли не нормой. Люди привыкли любой стресс снимать легким транквилизатором – алкоголем. При этом вся страна в стрессе находилась, ведь направления движения изменилось на 180 градусов. Все ценности, идеалы буквально сразу разрушились и изменились.
– Сейчас хоть как-то нормализуется ситуация? Или работы у вас столько, что берегов не видно?
– Работы, конечно, непочатый край. Но всё равно какая-то стабильность стала появляться, это уже радует. Множество людей нашли работу, своё место под солнцем, поменяли взгляды на жизнь. Сейчас уже полегче, честно говорю.
– И нынешний финансово-экономический кризис – просто пшик по сравнению с 90-ми?
– Конечно. То, что мы пережили тогда… Не зря в Китае есть такое выражение: «Не пожелай своему врагу жить в период перемен».
– Психолог, психиатр, психотерапевт... Видимо, не каждый может уловить принципиальную разницу.
– Психолог – не врач. Это специалист, который знает поведенческие реакции людей, их типы личности, варианты поведения. В принципе, психолог работает со здоровыми людьми, помогая им правильно приспособиться к каким-то моментам действительности, правильно себя вести, не более того. Психиатр работает с настоящими душевнобольными. Там идут такие болезни, как шизофрения, эпилепсия, маниакально-депрессивный психоз, то есть глубинные процессы, при которых человек теряет психический контроль. И работа в психиатрии в основном идёт медикаментозная.
Психотерапевт же занимает нишу между здоровьем и большой душевной болезнью. Психотерапевт, конечно, может работать практически со всем населением, потому что любой из нас при определённых условиях, находясь в стрессовой ситуации, может заболеть неврозом, реактивным состоянием, депрессией, при этом появляется бессонница, головные боли, раздражительность...
– Поначалу всё это воспринимается как вариант нормы, мол, посплю – пройдёт, сменю образ жизни – восстановлюсь.
– Да, и очень часто человек просто не замечает своей болезни. Вот, скажем, в 70-е годы немецкие психологи проводили обследования – оказалось, даже в Германии 80% больных соматических клиник должны были лечиться у психотерапевтов. То есть даже там. А у нас практически 100% соматических больных нуждаются в помощи психотерапевтов, но не замечают этого. И даже врачи-соматики тоже этого не видят, хотя когда в комплексе проходит лечение – и у психотерапевта, и у соматика – большинство соматических болезней излечиваются быстрее. Это заболевания сердца, астма, заболевания желудка, то есть психосоматические болезни. Они появляются сперва в ключе нарушений функциональных, а затем уже развивается органика, поскольку их не лечили раньше.
И вообще функциональные нарушения являются первой траншеей, первой линией обороны организма. Когда человек попадает во фрустрацию, развиваются функциональные нарушения. Но мы их часто не замечаем в силу своих стереотипов. То есть у нас болит душа, мучает бессонница, головные боли – мы выпили анальгин, снотворное и забыли. А проблемка укоренилась, организм уже начал разрушаться. Если бы люди раньше обращались за помощью, многих бед можно было бы избежать.
– Но «вовремя обратился» звучит легко, а на практике…
– Это очень сложно, мешают стереотипы. У нас ведь не так, как на Западе, где всё это свободно и легко. Там большинство людей имеют своего психотерапевта, доверяют ему душевные проблемы. У нас же сходить к психотерапевту – это практически «попасть к психиатру»! То есть как бы проставить клеймо, что ты – больной человек. К примеру, многие пациенты приходят ко мне на лечение, скрывая посещение от своих родных. То есть они стесняются этого. Здесь неправильный стереотип, он до сих пор ещё не преодолён. Хотя сейчас, конечно, пропаганда идёт, информация поступает, меняются люди, но очень медленно.
– Почему в России большой дефицит психотерапевтов?
– Работа психотерапевта очень специфична. Если, скажем, быть врачом – призвание, то быть психотерапевтом – это двойное призвание, поскольку работа эта – одна из самых сложных врачебных специальностей. Если психотерапевт не воспринимает боль больного, он помочь ему не сможет. Формализм здесь не прокатит. Кстати, если сравнивать нашу медицину и западную, то наша более индивидуальна и более настроена на пациента. На Западе часто применяют шаблоны: есть набор симптомов, набор медикаментов, с пациентом побеседовали, набор дали и забыли. Рациональность – во главе угла, там очень много внимания уделяют технике.
Но шаблон хорош, к примеру, в военное время. Если идёт война, тебе надо быстро принять решение. Чётко по шаблону действовать на войне – это хорошо. Но с пациентом необходимы доверительные отношения, чтобы пациент поверил доктору. Ещё Боткин говорил, что одна и та же таблетка, назначенная разными врачами, действует по-разному. Один пациент получает от одного доктора таблетку и выздоравливает. Такую же таблетку получает он от другого доктора – никакого эффекта. Включаются именно психика, психология. Если пациент и доктор находят взаимопонимание, работа пойдёт. Не найдут – не будет толку. Поэтому подготовка психотерапевтов – это штучная работа.
Психотерапия – это лечение души. И применяются здесь разные варианты врачевания, но обязательно пропущенные через душу врача и через душу пациента.
– А какие-то дополнительные процедуры используются – иглоукалывание, массаж?
– Рефлексотерапия замечательно работает, прекрасный метод. И массаж хорошо идёт, конечно. Когда доктор-массажист работает с кожей пациента, это же воздействие на нервную систему. Кожа является одним из листков нервной системы, и когда идёт массивное воздействие на кожу, происходит массивное воздействие и на нервную систему. Особенно это у детей заметно. Вот почему дети, которые обделены тактильным контактом, часто вырастают раздражительными, вспыльчивыми. Поэтому хорошо, когда родители ребёнка поглаживают, обнимают. Дети очень любят это, и контакт тоже устанавливается очень хороший.
– Процент здоровых младенцев в последнее время сильно падает?
– К сожалению, это так. На всех родившихся здоровых приходится процентов двадцать, не больше. Остальные дети с патологиями. Даже по военкоматам можно судить, где пытаются набирать здоровых, – не хватает. Громадная масса больных детей: и с психикой, и с проблемами позвоночника, и с соматикой, и с чем угодно.
Как раз тот удар сказывается, который получили люди в конце 80-х – начале 90-х. Сейчас именно то поколение рожает детей, и те последствия затяжного стресса передаются их детям. Есть же понятие «проклятье семьи», когда одна и та же семья страдает определённой проблемой, из поколения в поколение. Это и на генном уровне передаётся, и на уровне воспитания. Происходит накопление – в результате проблема утяжеляется.
– Если говорить о Красноярске, не считаете ли вы, что в этом городе особенно много вредных для здоровья факторов: крупные заводы, ГЭС, радиация?
– В принципе, любой крупный город является мощным стрессогенным фактором. В деревне люди ближе к природе, к земле – и душевно более здоровы, чем люди городские. Сам ритм жизни, атмосфера бетонных джунглей, панельные дома, которые фонят, машины, тотальный шум, суета, пробки – всё это вызывает массу проблем. А ещё телефоны, компьютеры, микроволновки, магнитные бури, радиационный фон – множество неблагоприятных факоров, которые воздействуют на генном, на клеточном уровне. Конечно, это тяжело, конечно, это плохо.
– И что же делать: закрыть глаза и расслабиться?
– Есть такое выражение: если не можете изменить ситуацию, измените своё к ней отношение. Если вы будете страдать, мучиться, не в силах изменить ситуацию, но постоянно думать об этом, конечно, это быстрее приведёт к нервному срыву.
– Классическая фраза «Нервные клетки не восстанавливаются» не подверглась ещё переосмыслению?
– Уже есть данные, что нервные клетки восстанавливаются. Только очень-очень медленно. Не хватает человеческой жизни, чтобы они восстановились. Но всё же восстановление идёт… Если бы мы жили тысячу лет, всё бы восстановилось. Но мы живём, к сожалению, намного меньше. Тем более в России смертность высокая, а продолжительность жизни очень низкая. То есть по всем этим параметрам мы далеко позади благополучных стран.
– Вот, видимо, и решили пенсионный возраст повысить…
– (Грустно улыбается.) При нынешней-то продолжительности жизни – 56-57 лет – повышать пенсионный возраст, конечно, суровый ход…
– Насколько полезны, вредны или опасны антидепрессанты?
– Антидепрессанты – очень серьёзные препараты. Самолечением ими заниматься ни в коем случае нельзя, можно заполучить очень много проблем. Вспомним хотя бы про коаксил, французский антидепрессант. Его назначали буквально всем подряд – и невропатологи, и терапевты, и пациенты сами брали, он продавался без рецепта в аптеках, пока однажды не выяснилось, что препарат вызывает сильнейшее привыкание. То есть пациенты «садились» на коаксил и потом без него жить не могли. Разумеется, не только коаксил вызывает сильное привыкание, но пациенты-то этого не знают. И поэтому с любыми антидепрессантами шутить не надо. Лучше, чтобы их назначал доктор – психиатр, психотерапевт, в крайнем случае невропатолог. Необходимо точно знать, что это за препарат, от чего он назначается, сейчас ведь очень большой выбор антидепрессантов, они имеют свои особенности, свои характеристики, и надо очень тонко и чётко подбирать каждому пациенту нужный препарат.
– Что ещё может быстро ухудшить психическое здоровье? Плохой сон?
– Фактор нарушенного сна – это уже проявление невротических нарушений. Когда человек здоров и всё у него хорошо, он будет спать нормально. Если появилась бессонница (часто люди всё равно не обращают на это внимания), тем более если человек не спит несколько ночей подряд, уже надо бить тревогу. Возможно, это уже фрустрация идёт, то есть человек начинает невротизироваться. И если дальше сон продолжает оставаться нарушенным, это быстро истощает нервную систему, ведёт к срыву. Чем дольше держится бессонница, тем сложней потом лечить её. Нередко бессонницы проявляются скрытыми депрессиями. То есть человек не спит, не спит, а потом «вдруг» совершает суицид.
– Есть ведь и более узкие специалисты по проблемам сна – сомнологи. Они, выходит, ещё лучше в этом разбираются, чем психотерапевты?
– К нам очень много обращаются с бессонницами, потому что это один из симптомов невроза. Сомнолог, конечно, хороший врач, но это как у Чехова: в Австрии будут лечить левую ноздрю, в Париже будут лечить правую. Слишком уж узкоспециализированно.
– Лучше ведь лечить организм в целом.
– Да, именно так. Именно этим в корне восточная медицина отличается от западной. Восточная медицина лечит организм в целом, и это очень хороший подход, потому что не может быть больным только один орган. Я уже говорил, что функциональные нарушения – это «первая линия обороны», и когда они появляются, страдает весь организм. Просто потом рвётся более слабое звено. Скажем, сосудистая система слабая у человека – заболевание сердца возникает, гипертония. Слабая желудочно-кишечная – гастрит и язва появляются, панкреатиты. Но заболевает организм в целом. Если лечить отдельный орган, полностью проблему не решишь. Если убрать только один симптом, болезнь останется. И как только мы лечение отменим – симптом снова появится.
– Думаю, вы видели обращение майора Дымовского к Путину и Медведеву. Диагноз?
– Здесь чётко видна недоработка врачей, которые занимались отбором сотрудников. То есть явно болезненное состояние у человека.
– А Евсюков, расстрелявший людей в супермаркете?
– Скорее всего, это психопатия. А психопатия – такое пограничное состояние, которое подсудно. Ещё Ганнушкин говорил, что в мирное время мы управляем психопатами, удерживаем их в больницах и лечим, а в военное, экстремальное время они могут управлять страной. (Смеётся.)
– Уверен, что и среди нынешних «политиков» множество полуидиотов.
– Есть люди, которые имеют личностные особенности, они часто бывают более активными, выдвигаются в первые ряды, это однозначно. А тихий человек не будет рваться на вершину пирамиды.
– Если, не дай бог, в нашей разгорячённой стране разрешат свободную продажу оружия, многие друг друга просто перестреляют.
– А вы посмотрите, что уже сейчас творится – стрельба с газовым, травматическим оружием… Представьте, если бы это было боевое оружие. Конечно, здесь нужен очень жёсткий отбор, то есть каждому налево-направо продавать оружие однозначно нельзя. Доступ к оружию должны иметь только нормальные, здоровые люди.
– При этом государство должно быть честным, некоррумпированным. А то ведь «нормальным» можно признать любого, кто заплатил.
– Полностью согласен. Ведь даже если взять вождение автомобиля, то, по идее, 60 процентов нынешних водителей надо лишать прав. Как они ездят? Тоже ведь масса больных людей за рулём. Однако они спокойно проходят комиссию, получают права, медицинские справки. Конечно, всю систему надо менять.
– И я бы сказал, что система обязательно изменится. Примерно как в случае с нервными клетками – лет через тысячу, только уже не для нас…
– Именно так оно и будет! (Смеётся.)
– Несколько слов о нашем телевидении. Наверное, его надо дозировать и ограничивать, как и антидепрессанты?
– Здесь потенциально даже более страшное явление, потому что телевидение вещает практически на всех. Если уж в аптеку не каждый из нас зайдёт, то телевизор включит любой. А что на всех нас выливается с экранов – просто страшно. Ну, скажем, здоровые взрослые люди могут просто ранжировать и защититься от этого чёрного потока, а вот что творится с детьми… Я даже по своей дочери замечаю, как она иногда буквально словами рекламы говорит. Детская психика не способна защититься от потока назойливой и не всегда пристойной информации, она воспринимает ее как должное. Поэтому здесь, конечно, несмотря на всю свободу телевидения и прессы, надо смотреть, что и как выдавать народу. В частности, о порнографии сейчас законы принимаются – и это правильно, потому что одно время у нас на телевидении было возможно даже днём порнографическую сцену увидеть. Сейчас, по крайней мере, стали на вечер, на ночь уводить. По идее, это вообще надо запрещать. Отдельные закрытые каналы, я согласен, пусть будут, но не общедоступные.
– Помимо того, что необходимо беречь себя, вовремя ложиться спать, избегать стрессов, видимо, можно помочь себе с помощью медитации, йоги?
– Да, саморегуляция – йога, медитация – всё это помогает нашей нервной системе восстанавливаться. Возьмём хотя бы такую процедуру, как утренняя зарядка. Кто занимается тренировкой тела, получает определённый результат. Закаливание, обливание холодной водой – тоже хорошее дело. К сожалению, собственно о душе мы реже заботимся. А чтобы душа была здорова, тоже надо заниматься серьёзно. Это лучше будет, чем снимать стресс алкоголем или медикаментами.
– Если говорить о суицидах, здесь, наверное, гигантский возрастной разброс? Начиная от подростков, которых девушка отшила…
– Да, у подростков суициды очень значимы и часто бывают завершёнными. Подростковый период в этом плане сильно выделяется. А вообще основные суицидальные тенденции у людей от 20 до 30 лет возникают. Чаще всего этот период и подростковый период – наиболее опасны. Суициды более характерны для мужчин. У женщин нередко идут демонстративные суициды, то есть не истинные. А у мужчин истинные встречаются раз в 5-6 чаще, чем у женщин.
– Ну и, наверное, по самоубийствам среди пожилых людей Россия впереди планеты всей?
– Пожилые люди – это второй суицидальный пик, когда уже от безысходности человек совершает самоубийство. Как живут наши старики, мне рассказывать не надо, вы сами знаете. Когда сейчас у нас закрывают дома инвалидов, дома престарелых, стариков некуда отправить, новые-то не построили. Прежние дома закрывают, потому что они горят, там содержать людей нельзя, а новых нет. И куда им, бедным, деться, когда они прожили там несколько лет, потеряли связь с родными и близкими? Куда же теперь они подадутся? Вообще, конечно, подход интересный… (Вздыхает.)
– Большие группы людей можно оценивать по группам крови. Но ведь и по психотипам возможно судить о том, кому легче живётся?
– Самым приспособленным считается сангвиник – общительный, спокойный, инициативный. Второй по «комфортности» – флегматик, он тоже спокойный, уравновешенный, пусть и слегка заторможенный. Похуже, конечно, холерикам. А сложнее других, наверное, приходится меланхоликам, которые постоянно уходят в свои проблемы. Вообще же «чистых» психотипов немного, чаще всего они перемешаны, в общей популяции всё это разбавляется.
– А если сравнить два типа нервных систем – симпатическую и парасимпатическую, какая предпочтительнее?
– Ну, здесь как инь и ян, тепло и холод, день и ночь. Одно должно уравновешивать другое. Здесь разделять никак нельзя. Если выявляется склонность к симпатической нервной системе – будет плохо, если к парасимпатической – тоже плохо. Они должны уравновешивать друг друга, лишь в гармонии будет норма. Стоит только сместить что-то – пойдут проблемы.
К примеру, если будет преобладать симпатическая система, у вас больше проблем образуется с гипертонической болезнью, с инфарктами, с инсультами, с язвенными болезнями, с предрасположенностью к спазмам гладкой мускулатуры. Если же парасимпатику рассматривать как расслабление гладкой мускулатуры, то вы больше имеете шансов заболеть онкологией. То есть разница – между инсультом и раком. Что вы выберете? Лучше, разумеется, ни того, ни другого! Поэтому надо, чтобы эти две нервные системы уравновешивались и работали в унисон, тогда и проблем будет меньше.
– Очень многие, особенно молодые, люди считают, что курить «травку», ароматические табаки – ерунда. Мол, год покурили – бросили, никаких последствий.
– Это не просто заблуждение, это чистой воды обман! Когда люди начинают курить травку, особенно подростки, очень быстро происходит привыкание. И, к сожалению, они на травке никогда не останавливаются. То есть в дальнейшем идут более серьёзные наркотики, опиоидного типа, со всеми вытекающими отсюда последствиями. А то, что «травку покурил – и привыкания не будет» – эту идею продвигает тот, кому это выгодно. Кто потом поимеет деньги с этих же людей, которые станут наркоманами.
– И даже если ты сам бросил, не факт, что сын твой на генетическом уровне это не получит.
– Да и бросает-то очень мало кто. Скажем, если в Азербайджане травку курят и на ней останавливаются, это уже давние традиции. Кальян покурили – всё. В России совсем не так. У нас начинают с травки и уходят на опиаты – это сто процентов. То есть практически единицы могут остановиться на травке или прекратить её курить.
– Мужчины и женщины. Известно, что сердечно-сосудистая система у мужчин слабее женской. А как с нервами?
– Природой заложено, что женский организм более устойчив. Продолжительность жизни у женщин до 70-80 доходит, а у мужчин – 56-57 лет. На 20 с лишним лет женщина живёт дольше. Это о многом говорит. Хотя женщины более чувствительны, более ранимы, впечатлительны, сентиментальны. Мужчины – волевые, сдержанные. Но это и является их ахиллесовой пятой. К примеру, немцы проводили исследование: определённую группу быков стимулировали электротоком – раздражали. И вот оказалось, что у тех быков, которые сдерживали в себе эмоции, стоически терпели (а ведь мужчины сдерживают эмоции, стереотип их поведения – «мужчины не плачут»), после вскрытия все внутренние органы были поражёны. То есть адреналин бил по этим органам. А у быков, которые сопротивлялись, ломали рога, бились в двери, внутренние органы были совершенно здоровы.
Так и люди. Мужчина, скажем, всегда спокоен, уравновешен, он сдерживает себя – и пожалуйста, всё это бьёт по его организму внутри. Женщины более эмоциональны, им хватает пошуметь, посуду побить, скалкой огреть – и порядок. Вроде бы её нервная система слабее кажется, а на самом деле она более здорова, поскольку имеет защитный механизм. И получается, что у мужчин куда больше инфарктов, инсультов и психических расстройств.
– Какая психическая проблема на сегодня для Сибири наиболее актуальна? С чем вы как врач сталкиваетесь чаще всего?
– Самое частое заболевание – тревожно-депрессивное расстройство.
– Это когда человек чувствует себя дискомфортно, даже когда вроде бы ничего плохого не происходит?
– Да, правильно. Отсутствие ощущения удовлетворённости жизнью, снижение гедонических проявлений. Это самое частое явление, процентов 75 от всех прочих симптомов. Отсюда и многие другие нарушения – сексуальные проблемы, неудачи на работе, в семейной жизни, в планах на будущее. То есть человек вообще начинает выпадать из общего строя.
– Помочь можно?
– Не просто можно, но непременно нужно!
– Вы сами успеваете отдыхать в свободное время? Нет ли у вас «гедонического дефицита» в связи с постоянной привязанностью к работе?
– Если человек любит свою работу, это уже спасательный круг, который помогает ему жить и получать удовольствие. Если человек не любит свою работу, ничего не поможет. Я свою работу люблю. Я себя в другой категории просто не представляю, поскольку практически живу работой.
– А на досуге что предпочитаете?
– Помимо работы очень люблю дайвинг, это моя страсть. Особенно в этом плане мне Египет нравится, там дайвинг по-настоящему завораживает. Люблю плавание, велосипед, играю в шахматы. А зимой на лыжах хожу с дочерью, ей уже 8 лет, не отстаёт от меня.
– Если хочешь быть счастливым – будь им?
– Надо находиться в гармонии с собой, тогда всё будет хорошо.
– Каждый находит свой путь сам?
– А кто не может, тому помогут психотерапевты.