«Во Франции пьют, празднуя жизнь. А у нас – всё больше с горя, от отчаяния. Они пьют, а мы спиваемся».
Виктор ШЕНДЕРОВИЧ, писатель.
Популярные - доставим в любой район города!
Сергей РОСТ:
«Роман Абрамович вообще носит пластмассовые часы
за девять долларов!»
«Конкурент» беседует с известным российским шоуменом.
На сей раз – ни слова о Дмитрии Нагиеве, ни намёка на коварство «друзей» и странности российской «партийной жизни».
– Сергей, я вот не знаю вашего отчества... – Сергей Анатольевич. – Откуда такой прекрасный загар, Сергей Анатольевич? – Получилось так, что слетал на недельку в Турцию. Повезло в очередной раз, что называется, потому что артисты моего жанра и вообще востребованные артисты, они, как я заметил, последние лет десять не ездят в отпуск «просто так», а совмещают полезное с приятным. Предположим, какой-нибудь концерт организуется где-то в тёплом месте – и тебя приглашают там выступить. Заодно ты можешь чудесно отдохнуть несколько дней. Сейчас вот был конкурс красоты, почему-то в Турции он проводился, среди девушек, которые работают в туристическом бизнесе стран СНГ. И очень даже неплохо всё получилось. Пятизвёздочный отель, райское место, солнце. Прекрасное было море. А я ещё воспользовался тем, что самолёт летает там раз в неделю, чартерный, и задержался на несколько дней. В общем, неделю нагло и активно отдыхал. – Светско-гастрольная жизнь имеет такие вот приятные стороны. – Есть такое, да. Но ведь не только светская жизнь имеет приятные стороны, но и вообще наша сумасшедшая актёрская жизнь, так же, как и ваша сумасшедшая жизнь журналиста, про которую вы мне накануне поведали… Запары, перегрузки страшные выдаются! Но бывают и такие вот приятные исключения. Предположим, однажды снимаюсь я в фильме «Две судьбы», и вот нам говорят, что по съёмкам «неделю вы будете жить в гостинице на Кипре». На Кипре превосходная погода, солнце, лето. Я снимаюсь и в то же время отдыхаю. И такие бывают приятные «исключения из правил»! Или концерт организуется на Ямайке каким-нибудь богатым человеком. Ты принимаешь в нём участие, как и другие наши звёзды шоу-бизнеса. И заодно расслабляешься там, оттягиваешься, говоря по-современному. Этим и хороша наша профессия: она преподносит тебе сюрпризы и такие, и такие. То ты можешь, что называется, при сорокаградусном морозе холодной водой обливаться для искусства, для творчества, снимаясь в каком-нибудь фильме про моржей и схватить воспаление лёгких. То ты можешь вдруг оказаться в компании с очень интересными людьми, с прекрасными тоже артистами или политиками, или художниками. И можешь вдруг, наоборот, оказаться на пляже и в комфортных условиях. – Сейчас к вам звонок был. Это о каком-то новом фильме вы разговаривали? – Да, у меня есть агент, как у всех артистов сейчас. Это такая практика западная, она у нас набирает силу. И актёры начинают работать с агентствами, которые уже цивилизованно весь этот процесс замешивают. Они владеют информацией – где и какие актёры нужны, какие роли предполагаются. Они предлагают. Не артист. Артист не может сам ходить и предлагать себя: «Здравствуйте, не хотите ли меня?» А часто ведь получается такая ситуация, что если о себе не напомнишь или кто-то о тебе не напомнит, то про тебя вообще забывают. А потом: «Ах-ах, где ж вы были, мы так вас искали!!!» И бывает обидно. В этом смысле агентства, конечно, помогают. А мы сейчас говорили о новом фильме, в котором вроде я прошёл пробы. И я интересовался, как и что продвигается, заключены контракты уже или нет. – Съёмки, тусовки, светские вечеринки полны красивых женщин. А настоящая любовь в жизни вашей была? Или всё-таки амплуа смешного актёра во многом мешает? Короче, хочется вежливо спросить вас «о том самом»... – Меня как-то пригласили на смешную передачу, называется «Гипноз». И там по сценарию я должен был играть роль человека, которого трудно представить себе сексуальным. То есть, по мнению главного редактора (по её мнению), должно было быть смешно, если бы ведущий сказал: «А сейчас наш гипнотизёр загипнотизирует эту девушку так, что она поверит, что Сергей Рост – самый сексуальный на свете человек». Но после двух-трёх минут разговора со мной, весёлого разговора, когда я ей вспомнил, сколько любовниц было у Дэнни де Вито, сколько любовниц было у Тома Круза, который ниже меня на... (Подсчитывает в уме. – Прим. И.Р.)… он метр пятьдесят шесть, а я метр шестьдесят три. Семь сантиметров! Низкорослый, но любвеобильный Аль Пачино и так далее… Она, конечно, приуныла и решила, что действительно…Но мы выкрутились из ситуации. Говорю: «Давайте конкретно посмеёмся, что он её загипнотизирует так, что ей будет казаться, что я высокий, ей будет казаться, что я худой, ей будет казаться, что я блондин». Это смешно. Она согласилась, что это действительно смешно. И сам я всегда с удовольствием смеюсь над этими своими комплексами и недостатками. Сексуальность в наше время вообще вопрос такой неоднозначный. Одним нравятся действительно высокие, широкоплечие блондины с голубыми глазами, а другой девушке, большому количеству женщин, не нравятся такие мужчины. Нравятся мужчины с брюшком, нравятся мужчины небольшого роста, нравятся лысые многим. И Федя Бондарчук тому – самый яркий пример. И может быть, каноны женской красоты не так подвержены моде и изменчивости, как мужские. Но про мужчин есть же всякие списки, которые публикуют наши журналы, знаменитые журналы типа «Men’s Health» и так далее, которым я доверяю. Получается, что женщины любят совсем не за то, за что мы привыкли считать, что они нас любят. Так или иначе, у меня было очень много любовных историй, но, к сожалению, могу сказать единственное, но это опять же не связано никак с моим имиджем или внешностью… Женщины меня очень любили, я их тоже любил. Но все те женщины, в которых я влюблялся по полной катушке, по максимуму, как Ромео в Джульетту, все они так или иначе делали мне больно. По разным причинам. Но это были какие-то совершенно несчастные любови… Последний раз я влюбился в Москве, в москвичку, в замечательную девушку. У нас с ней всё было хорошо. И я даже сам не осознавал, насколько сильно я в неё влюбился! Я понял это только тогда, когда после полугода с лишим наших совместных встреч и жизни, она сказала: «Не рассчитывай ни на что серьёзное со мной, потому что замуж я буду выходить за миллионера с Рублёвки, а ты только как любовник нужен. И больше ничего между нами не будет». И это было потрясение, потому что никто никогда мне такого не говорил, что есть какая-то зависимость, не предлагал таких вариантов: «Давай мы будем просто любовниками, а мужа буду искать на стороне». – То есть вы бедным для неё показались. – Ну да. Причём здесь даже не важно само финансовое состояние. Когда есть такое рассуждение в её голове, всегда найдётся кто-нибудь, кто будет богаче вас. «Я лучше к другому уйду, потому что он богаче». Всегда можно купить машину дороже. Ездил на «Жигулях», понравился «Opel», хорошая машина? Хорошая. Но ведь «Ford» лучше, давайте купим «Ford». Однако «Mercedes» ещё круче, давайте купим «Mercedes». Но ведь «Bentley» – шикарнее? И так далее. Можно повышать, повышать, повышать этот ценз. – А у вас какая сейчас? – Машина? Это отдельная история. У меня сейчас две. Одна в Питере, другая в Москве, потому что я на два города живу. Мотаюсь туда-сюда. И поэтому мне удобно, чтобы было два автомобиля. И там, и там по автомобилю. Один – это «X5 BMW», очень хороший, с большим движком 4,4, со всеми комфортными делами, с телевизорами со всеми. А другой – тоже суперский автомобиль «SL 500», это «мерс». Для тех, кто не знает, это, может быть, самая дорогая модель «Мерседеса». Поэтому я и взял не новый, взял трёхгодичный, чтобы со скидочкой уже. SL 500 до сих пор во всех журналах бьёт рекорды и по популярности, и как самый красивый автомобиль, и как автомобиль, у которого железная крыша ещё складывается, но при этом на нём можно ездить и зимой, если хочешь. То есть подвеска регулируется, там все навороты, которые только можно себе представить, вплоть до каких-то полноприводных прихватов. Всё это есть. Удивительный автомобиль, конечно. – В глаза бросаются ваши необычные часы и импозантная серёжка. – Часы – то немногое из украшений, что может себе позволить мужчина. То есть я помню, когда начал зарабатывать первые свои артистические гонорары большие, не только я один, все мы через это прошли, я накупил много всяких побрякушек. И все на себя надел! Потом это всё как-то в один прекрасный день мне стало неудобно носить. Довольно быстро я к этому пришёл. И довольно быстро мне это наскучило. Я эти дела сгрёб в большую шкатулку, отнёс маме. И не удивлюсь, если периодически мама это надевает, потому что маме это больше идёт. (Смеётся.) А часы – это, с одной стороны, единственное украшение, которое может позволить себе мужчина нормальной ориентации… – Вы сами себе их купили? – Да. С другой стороны, это произведение искусства, потому что есть часы, которые Роман Абрамович носит у себя на руке. Они стоят девять долларов, корейского производства, пластмассовые. Это он демонстративно делает, дескать – да, я миллиардер, а ношу часы за девять долларов, но мне, человеку творческому, приятно носить на руке что-то типа Леонардо да Винчи. Если у тебя на руке «Мадонна» Рафаэля или «Джоконда» Леонардо да Винчи, это приятно. И к этому нельзя относиться как к побрякушке. Это уже произведение искусства. Часы мои – новьё, «писк», фирма, дочерняя компания Франко Мюллера. Она достаточно новая фирма, ещё, по-моему, у нас нет дистрибьютора. Это мне достали очень продвинутые мастера-часовщики. Я давно меняю часы, как и машины. Купишь одни часы, потом поменяешь, добавишь, купишь другие. Это моё последнее приобретение, мне очень нравится, как они выглядят. – Драгоценные? – Это белое и жёлтое золото. Это, видите, скелетон здесь прозрачный. Это удивительный механизм, оригинальный абсолютно, с автоподзаводом. Это два циферблата. То есть можешь быть в разных городах, переезжаешь же часто, можешь ставить время удобное. И просто это очень красивый дизайн, мне ужасно нравятся мои часики. – Не девять же долларов они «тикают»? – Нет, они стоят двадцать шесть евро. (Разумеется, «тысяч евро»! – Прим. И.Р.) Как хороший автомобиль. Но, признаюсь честно, у меня до этого были часы Blue – тоже золотые, тоже очень оригинальные и красивые. Я их продал, чтобы купить за шестнадцать, потом добавил ещё десять... И вот получилось в результате. Так бы я их не купил сразу. А машины – также моя страсть. И это независимость. Для артиста это в общем как костюм, в котором он ходит. Если бы я был просто каким-то клерком, я бы обращал внимание только на то, как часто машина ломается и легко ли её потом сменить. Но так как я артист, то должен обращать внимание ещё на то, как это выглядит: красиво или не красиво, быстро или не быстро, комфортно – не комфортно. Поэтому у меня очень много машин было уже. Я меняю как? Я старую прихожу – сдаю в «трейд ин», а новую покупаю. Таким вот образом довольно быстро их меняю. Я думаю, что у каждого мужчины должна быть какая-то страсть тайная: кто-то проигрывает все деньги в карты, в казино, кто-то пьёт, кто-то на охоту ездит. Я на охоту пробовал ездить, меня возили. Но мне как-то жалко убивать зверей, особенно медведей. Для меня мишка с детства – это что-то хорошее, доброе. Да и про волков я много читал книжек Джека Лондона. Поэтому мне как-то жалко их. На рыбалку я езжу, причём меня берут друзья как талисман, потому что «когда тебя берём, у нас сразу клёв идёт!». – Можно даже сказать: «Сергей, с тобой всегда клёво!» – Да, да! Я не пью, не курю, предположим, не просаживаю деньги в карты или казино, но у меня есть такая страсть: я меняю машины очень часто. А про вышеупомянутую серёжку – получилось как… Мне очень нравился такой артист, как Микки Рурк. Я посмотрел «9 ? недель». Естественно, очень хотел быть на него похожим, как это ни невероятно звучит. (Смеётся.) Я заметил, что он в жизни ходит с серёжкой, ездит на мотоцикле, в навороченных куртках-косухах ходит и так далее. Первое, что я сделал, приобрёл куртку-косуху, замутил такую же причёску. Это было уже много лет назад, лет двенадцать назад. Я даже научился ездить на мотоцикле. И вот настал черёд сделать серёжку. Я тогда плохо в этом разбирался. Просто пошёл в салон, где ставят все эти прибамбасы, прокалывают уши и так далее. И попросил проколоть мне ухо лечебной серёжкой, которую можно было заменить потом на другую. Видавшая виды женщина, которая сделала это всё, она, не отрываясь от своего журнала, который читала, спросила: «Правое, левое ухо?» Я сказал: «Я не знаю, но давайте в правое». Она смерила меня взглядом, ничего не сказала и проколола мне правое ухо. Когда я пришёл на съёмочную площадку, мне все сказали: «Ты что, идиот? Правое ухо – это Элтон Джон, это гомосексуалисты прокалывают и мазохисты (Смеётся.), а мужики прокалывают только левое». Я скорее вынул серёжку из правого уха, побежал и проколол левое. Потом, когда ухо зажило, я заказал серёжку у ювелира, с которым, так получилось, нас познакомила жизнь. И он сделал мне такую серёжку, которую с тех пор ношу. Но всё равно насчёт серёжек до сих пор твёрдого мнения в нашем обществе нет. Некоторые это воспринимают нормально и понимают, что если в левом ухе, это всё нормально. Самые умные вспоминают даже о том, что и казаки наши носили серёжки в ушах, что это абсолютно нормальная такая история, совсем не гомосексуальная, как некоторым кажется. – Многие думают и наоборот: вот левое проколол – хочет обмануть, зараза! – Да! Некоторые говорят: «А если оба уха проколоты? Что это значит?». У нас нету ясности до сих пор по поводу этого уха. И часто меня спрашивают, особенно когда приезжаешь в какой-нибудь город, далёкий от Москвы, не связано ли это с моей ориентацией? Это с моей ориентацией никак не связано! Более того, под костюм, естественно, я её снимаю. Есть места, где она уместна – с джинсами, с курткой. А есть, где неуместна. – Там ещё и камень какой-то. – Там бриллиант. Один большой и несколько маленьких. Но мне, например, никогда не придёт в голову сделать пирсинг пупка. Я видел мужчин, которые это делали, но, правда, это мужчины соответствующей всё-таки ориентации. – Вроде бы, Леонтьев такое сделал. Или не сделал… Но зубы у него какие-то жемчужные, факт. – Да. Про Леонтьева чего только я не читал! Даже боюсь повторить то, что я читал про Леонтьева… Но в общем, делая сноску на то, что именно прочитал я это в одной из московских жёлтых газет – вместе с сообщением о том, что у нас какой-то космонавт в очередной раз пролетел в космос. На соседней странице или на этой же было сообщение, что бедный Леонтьев… выбелил себе анус. Я совершенно не знал, что это такое. И пошёл спрашивать: что это такое? Мне рассказали шёпотом. Я в ужасе от этого махнул руками, сказал: «Нет, наверно, врут!». И постарался об этой истории забыть. Но всё равно, когда начинается разговор, какие истории становятся известными, популярными и легендарными и что теперь считается подвигом, я вспоминаю почему-то именно эту историю. Раньше надо было для этого в космос слетать, а сейчас… – Значит, с демократией всё хорошо! – Не, мне такая демократия не нужна. Если демократия – это почему-то наличие на наших экранах в огромном количестве фриков, как их модно сейчас называть. И ещё мужчин, переодетых в женское, я имею в виду Зверева и всю эту компанию. Людей, которые двух слов не могут связать, а при этом учат нас искусству, духовности, вкус нам свой навязывают. Мне такая демократия на фиг не нужна. Пусть это всё живёт, но пусть наряду с этим появится ещё масса других каких-то каналов и передач, где будут и другое что-то показывать. А если сплошь и рядом только это, то удивительная какая-то страна у нас получается. Что ни включишь – либо рафинированная, угодливая политика, либо всякие Зверевы. Мне не нужны такие противоречия: либо – либо. Они безжизненные…
