Состояние знаменитого писателя остаётся крайне тяжёлым. Он находится в реанимации под круглосуточным наблюдением врачей.

Инсульт за рулём

Уже больше года Василий Аксёнов пребывает в различных московских клиниках. Точный диагноз, поставленный классику, – сопор – глубокое оглушение после ишемического инсульта. Ему было введено большое количество сильнодействующих лекарств, он перенес несколько операций. В результате всего этого последовало ослабление иммунной системы организма, развились заболевание печени и сахарный диабет.
Василию Аксёнову стало плохо 15 января прошлого года, когда он был за рулем. Василий Павлович потерял сознание и попал в небольшую аварию.
«Когда всё это случилось с отцом, мне позвонил дежурный ГИБДД по городу и сказал, что вот машина, врезалась... – рассказал сын писателя Алексей. – Отец вёл очень активный образ жизни. Может быть, ему надо было жить спокойнее. С другой стороны, это его жизнь, он так хотел. Он, к примеру, каждый день стоял на голове – это такое йоговское упражнение. Врачи говорят, что это плохо и, конечно, нельзя ему было. Ну что поделаешь, человек так себя ощущал – моложе своего реального возраста».
Василий Аксёнов был госпитализирован с диагнозом «инсульт» и перенес операцию по поводу тромба в артерии, близкой к головному мозгу. Операция прошла нормально, но с тех пор его состояние длительное время оценивалось как «стабильно тяжелое».
За выздоровление писателя взялись лучшие специалисты по нейрореабилитации.
«Его соматическое состояние периодически то улучшается, то ухудшается. Он очень медленно как бы возвращается к жизни, но иногда отступает назад», – пояснил тогда врач нейрохирургии. С Аксёновым занимался логопед, который пытался восстановить его речь, а также другие специалисты.
В конце февраля этого года Василию Аксёнову была сделана ещё одна операция – в связи с осложнениями в брюшной полости. Как рассказал профессор Владимир Найдин, завотделением реабилитации Института нейрохирургии имени Бурденко, «у Аксёнова затромбировался сосуд в кишечнике и возник так называемый «острый живот», его срочно перевели в Склифосовского в общую хирургию и сделали операцию на кишечнике».
«Состояние его было крайне тяжелым перед операцией, сейчас оно также остается весьма тяжелым, – отметил врач. – Подобная проблема с кишечником – нечастое явление у больных. Он ведь шел на поправку, его состояние улучшалось, что большая редкость при таком диагнозе, и на этом благополучном фоне случилась такая беда».
По его словам, есть надежда, что писатель поправится. «У Аксёнова ведь очень мощный организм, и пока он жив, можно надеяться», – заключил известный российский реабилитолог, который лечил и восстанавливал Караченцова, Вознесенского, Раневскую, Ландау, Бахтина и многих других.
Сейчас Аксёнов лежит в послеоперационной палате под постоянным наблюдением врачей. 76-летний писатель подключен к аппарату искусственного дыхания, ему установили кардиостимулятор.
К сожалению, никаких изменений в его состоянии пока нет.

Джинсово-джазовый консервативный либерал

Об Аксёнове писали, что это он в 1960-х годах «первый ввёл слово «джинсы» в русский язык и сделал их своей униформой». «Он шел, такой джинсовый и такой джазовый», – вспоминала Белла Ахмадулина. А писатель Евгений Попов, поздравляя писателя с юбилеем, отметил: «Из джинсовой куртки Аксёнова, как из «Шинели» Гоголя, вышла вся современная русская литература».
На вопрос о его политических взглядах и пристрастиях Аксёнов в 2001 году заявлял: «Я консервативный либерал или либеральный консерватор». Он отмечал, что отречется от родины, если в России «начнется восстановление памятников Сталину».
Писатель рассказывал, что дома, когда он погружен в работу, его называют Васей Лунатиковым.
Василий Аксёнов женат вторым браком. У него есть сын Алексей от первого брака и падчерица Алёна от второго.
«С первой женой Кирой я познакомился на танцах на Карельском перешейке под Питером, – вспоминает писатель, – она была студенткой Московского института иностранных языков. Кира выходила замуж за юношу, за нищего, как все советские люди, врачишку. Мы жили в крошечной комнатенке, в доме с одной уборной на пятьдесят квартир. Чтобы помыться, весь день сидели в очереди. А потом вышли «Коллеги», и я стал знаменитым писателем, примкнул к богеме: Вознесенский, Евтушенко, Рождественский. Произошли невероятные изменения в жизни. А она была неприятно этим шокирована, потому что в этой среде крутились всякие дамочки. Начались конфликты, продолжалось это долго, и в результате мы расстались».
Со своей второй женой, Майей Афанасьевной, Аксёнов начал встречаться, когда она была супругой известного кинодокументалиста Романа Кармена. «О муже я вообще не думал, – признаётся Василий Павлович, – просто был влюблен и всё. Никакого столкновения у нас с ним не было. С Майей я познакомился в Ялте в Доме творчества писателей. Я там работал, а она приехала отдыхать. Майя была очень привлекательна, ей нравилось, когда мужики смотрели ей вслед. Роман продолжался, она отходила от своей семьи, я – от своей…»
Майя Афанасьевна окончила Институт внешней торговли и работала в Торговой палате. В Америке преподавала русский язык, но очень недолго, в основном занималась домом и чтением.
«Майя – самый близкий мне человек, – говорит писатель. – Мы иногда спорим, ругаемся, но я очень её люблю, забочусь о ней, и так будет до конца».

«Бельё, игрушки, Иммануил Кант…»

Известный прозаик, автор более чем 20 романов, «стиляга» и «антисоветчик» Василий Павлович Аксёнов – один из ярчайших представителей поколения «шестидесятников» в отечественной литературе.
Он родился 20 августа 1932 года в Казани в семье председателя казанского горсовета Павла Аксёнова. Родители Аксёнова были репрессированы, и до 16 лет он воспитывался в костромском приюте для детей «врагов народа», затем у тёти. «Я прекрасно помню, как нас арестовывали, – рассказывает писатель. – Разбудили, но вели себя вежливо. Я заплакал. Женщина, одетая в милицейскую форму, дала мне конфету. Меня больше всего угнетало, что опечатали нашу большую комнату: в неё почему-то больше нельзя было заходить. И я не мог понять, почему. Причем я до сих пор не могу понять, почему».
Много позже, в 1989-м, Аксёнов увидел в архиве список реквизированных предметов при аресте родителей: «Костюм выходной, бельё постельное, игрушки детские, Иммануил Кант, собр. соч.».
Аксёнов жил в Магадане, где находилась на поселении его мать, Евгения Семёновна Гинзбург, автор книги «Крутой маршрут».
Родители, «чтобы было больше шансов выжить, если его посадят», рекомендовали Василию идти учиться на врача. Он окончил Ленинградский медицинский институт, работал врачом на Крайнем Севере, в Карелии, в Ленинградском морском торговом порту, в туберкулезной больнице в Москве.
Аксёнов как писатель приобрел известность в 1960-х годах. Главный успех принес Аксёнову роман «Звездный билет», который вышел в журнале «Юность» в 1961 году. Его героями стали молодые люди из поколения «фестиваля молодежи и студентов», которое в комсомольской печати получило кличку «стиляги».
На протяжении полувека каждое новое произведение Аксёнова становится событием в литературной жизни страны. Слава пришла к нему с выходом первой повести «Коллеги», опубликованной в популярном в 50-е годы журнале «Юность». Затем появились произведения, мгновенно становившиеся известными всей стране: повести «Звездный билет» (1961), «Апельсины из Марокко» (1963) и другие. В 70-е годы список аксеновских «бестселлеров» продолжили романы «Ожог», «Затоваренная бочкотара», «Остров Крым».
В 1980 году Василий Аксёнов был вынужден эмигрировать из СССР. Более 20 лет он жил и работал в США.
В 1990 году Аксёнову было возвращено советское гражданство, однако перебираться в Россию он не стал. В начале нового века, после того как Аксёнов закончил свою преподавательскую деятельность в США, он перебрался в Европу и купил себе дом во Франции, на побережье Атлантики – в Биаррице. Аксёнов часто приезжал в Москву. «Можно категорически сказать, что мое возвращение в Россию состоялось», – говорил писатель.

«Выпивкой я увлекался, но только с литературным контекстом»

Фрагменты интервью с Василием Аксёновым.

– Не раз приходилось читать, что вы были завзятым плейбоем…
– Да никогда я плейбоем не был! Плейбой основную часть своей жизни посвящает ухаживанию за девушками, автомобилям, выпивке. Правда, выпивкой я увлекался, но только с литературным контекстом. Я был стиляжкой. Когда стал довольно известным писателем, советские товарищи стали посылать меня за границу, куда я охотно ездил. Покупал стильные пиджаки, галстуки, туфли – не то чтобы дорогие, а необычные. По-моему, я первый в нашей компании стал ходить в «туфлях с разговорами» – это когда на ботинке есть узоры с дырочками.
– Выпивать с литературным контекстом – это как?
– Весь алкоголизм нашего поколения возник из литературы. Сначала был напечатан роман Ремарка «Три товарища», в нем страницу нельзя перевернуть, чтобы герои не выпили. И мы тоже стали пить. Потом появился Хемингуэй, у него тоже все пили. И мы пили-пили, пока у меня не появился какой-то алкогольный невроз. И я перестал пить водку. Сейчас люблю хорошее вино, шампанское, иногда пиво, но крепкие напитки не употребляю.
– Это правда, что вы ввели в русский лексикон слово «джинсы»?
– Нет, хотя я оказался одним из первых мальчиков, кто носил джинсы. Во время войны приходила помощь из западных стран, и мне выдали джинсы-комбинезон. Я очень стеснялся, что у меня такие отвратительные брюки – тогда они назывались «штаны из чертовой кожи». Испытывал к ним отвращение до тех пор, пока не увидел трофейный американский фильм «Путешествие будет опасным» про ковбоев, где герой Джона Вейна ходил в штанах из чертовой кожи с заклепками.
– Считаете ли вы одной из главных проблем России коррупцию?
– Русский народ очень симпатичный, но вороватый.
– Как вы относитесь к патриотизму?
– Когда я говорю о патриотизме, то меньше всего думаю о величии государственном – то есть о мощи страны, её армии или флоте. Для меня Россия – прежде всего люди страдающие. Чудные старушки, тётушки, дядюшки – пронзительные российские существа. Ну и, конечно, русская интеллигенция, хотя и говорят, что её уже нет. Но она всё-таки существует, хотя и рассеялась по миру.
– Ныне на книжный рынок хлынул поток низкопробной литературы. Не могли бы прокомментировать причины этого явления?
– Существует откровенно развлекательная литература, литература, которую я бы назвал терапевтической. Моя жена, например, без конца читает детективы. Майя – серьезный читатель, любит и философские трактаты, и классику, но успокаивают её именно Донцова и Маринина. Готова потреблять их продукцию тоннами… Когда появился печатный станок, книга стала товаром – появилась масса романов-приключений. В Америке меня поначалу удивляло, как дама в супермаркете грузит в тележку упаковку бифштексов, пакет салата, бутылку минералки и книжку, упакованную в целлофан. Сейчас такие же картины я вижу и в Москве…
– Есть вещь, которую вы всегда возите с собой?
– Иконку Девы Марии, которую я купил в Кижах. Дева Мария – Споручница грешных, поэтому она всегда со мной. Так спокойнее, знаете.

Василий Аксёнов со своим любимым тибетским спаниелем Пушкиным.

Майя Аксёнова (вторая жена писателя), Белла Ахмадулина, Василий Аксёнов, Борис Мессерер.

Анатолий ТРЕТЬЯКОВ,
писатель:

– К Василию Аксёнову у меня нет пиетета. Хотя у него есть гениальнейший рассказ «Победа», он его в «Юности» напечатал. Конечно, Аксёнов очень интересный писатель, но я не вижу в нём русского писателя, вот в чём дело. Это даже не связано с эмиграцией. Он почти космополит. Я не считаю, что он не любит Россию, он просто везде чувствует себя хорошо. Гонения, которые на него в свое время начались, не повредили ему, а, наоборот, прибавили славы, как пиар сейчас. Такие произведения, как «Московская сага», – это всё вторично, ничего нового там нет. Это так же как читать Ларису Васильеву о кремлевских женах. «Крутой поворот» матери Аксёнова Евгении Гинзбург гораздо интереснее читать, чем «Московскую сагу», потому что в ней уже нет боли, которую должна вызывать описываемая трагедия. Книга написана профессионально, но душа не волнуется и слёз нет, – это уже ремесло. Я всё-таки вырос в другое время, всегда был поклонником Бунина, мне нравился Казаков, Шукшин, Нагибин.

Дина ЛЮБОГАЩИНСКАЯ,
ведущий специалист по управлению коммерческой недвижимостью ФГУП «Аэропорт Иркутск»:

– Во-первых, хочется пожелать скорейшего выздоровления Василию Павловичу. Из его произведений читала «Остров Крым», «Новый сладостный стиль» и, конечно, знаменитую трилогию «Московская сага», по мотивам которой был снят телесериал. Прочитано, казалось бы, не очень много, но этих впечатлений хватило, чтобы понять, что Василий Аксёнов действительно принадлежит к той когорте советских писателей, которые писали по-настоящему о жизни, добре, человеческих ценностях. К сожалению, у нынешнего поколения уже другие кумиры, другие писатели, и мало кто из молодых людей знаком с его творчеством, – пожалуй, только выпускники филфака. Говорить о том, хуже или лучше новые писатели, я не берусь. Но на мой взгляд, и в современной прозе есть достойные авторы и произведения.

Артур МОГЕЛЬСКИЙ,
генеральный директор ООО «Прогресс-П»:

– Как бы кто ни относился к Василию Аксёнову, чего бы кто ни думал – это никак не повлияет на моё мнение. Я очень люблю этого писателя. Вкус его слога может вполне сравниться с творениями Булгакова и Чехова. Я считаю творчество этих двух писателей эталоном русского литературного языка, а Аксёнов умеет сказать ничем не хуже их. Более того, я считаю, что он превзошел Льва Толстого. Нудные толстовские умствования под пером Аксёнова превращаются в острые и интересные размышления о сути всего сущего. Сейчас мы воспринимаем это как некую «современную литературу». Но поверьте, пройдет двести лет – и имя Василия Аксёнова будет стоять в одном ряду с именами величайших классиков русской литературы. К сожалению, его произведениям не удалось избежать довлеющей нынче над всем тотальной коммерциализации. Телесериал «Московская сага» – яркий тому пример. Очень печально сознавать, что такие хорошие идеи, такое прекрасное повествование превращаются в ничто под железной пятой современного «продюсирования».

Антонина ДМИТРИЕВА,
историк:

– Я очень хорошо отношусь к творчеству Василия Аксёнова. Мы, можно сказать, росли вместе. Конечно, друг друга мы не знали, жили в разных городах и впитывали своими разными сущностями совершенно разные реалии, но тем не менее я читала его книги, я слышала его мысли, я смотрела на мир его глазами. В те так называемые советские времена никто не умел рассказать о любви, надежде, вере и жизни так, как это делал Аксёнов. Сначала появился «Звездный билет». Я не могу передать сейчас те ощущения лета, счастья и свободы, которые принесла нам эта книга. Так тогда (а может быть, и сейчас) не писал никто. А вы читали Гривадия Горпожакса? Это было коллективное творение, и «акс» в фамилии этого выдуманного писателя означает именно Аксёнова. Очень смелая и удачная попытка создать на фактическом материале советской реальности захватывающий и в то же время совсем не глупый шпионский детектив. Мне очень грустно осознавать, что этот великий человек и замечательный писатель сейчас находится в таком тяжелом состоянии. Я от всей души желаю ему выздороветь, оправиться, жить и творить на счастье мне и миллионам людей во всех уголках планеты.

Сергей ЕВЧИК,
советник генерального директора компании «Гранд Байкал» по связям с общественностью и СМИ:

– Последний раз произведения Василия Аксёнова я читал, наверно, лет пятнадцать назад. Даже трудно вспомнить, что именно, но совершенно точно я читал один из самых популярных его романов «Остров Крым». Очень хорошее впечатление на меня произвела эта книга. А в целом оценивать его творчество сейчас мне трудно, нужно хотя бы освежить в памяти, перечитать. Когда удается, с удовольствием перечитываю Булгакова, Маркеса, недавно читал Лема. О болезни Василия Павловича, конечно, слышал, СМИ это широко освещают. Безусловно, желаю ему здоровья, надеяться нужно только на лучшее. Не так много в России осталось настоящих писателей. Думаю, он ещё многое сможет сделать.