начало на 1 стр.

Строители и сейчас оказались в этом рабочем поезде в самом начале. Поэтому и пострадали первыми. Но это же даёт основание верить в то, что они первыми станут и реанимироваться после кризиса. С них всё начнётся. На строителей и надо ориентироваться.
– Вы полагаете, что строительный бум в Красноярске в ближайшем будущем будет продолжен?
– Есть большой целевой проект – Красноярск-2020, создание агломерации. Если мы в Красноярском крае вводили по миллиону двести тысяч квадратных метров жилья в год, посчитайте, что получается на предполагаемое население в три миллиона человек. Чуть больше трёх десятых квадрата на душу населения! Понятно, что если мы хотим не на 18 квадратных метрах проживать, а как за кордоном, где примерно 70-80, то посчитать несложно, сколько же лет нам надо строить и насколько нынешние темпы увеличивать.
– Увеличивать предстоит и качество. На возводимом в Красноярске кирпичном заводе, как я слышал, продукция будет насчитывать не менее 50 цветов?
– Цвета – это сугубо технология, её можно частично реализовать и на тех заводах, которые работают сегодня. Главное – не только в цветовой гамме нашей будущей продукции. В первую очередь следует отметить, что мы намерены производить не только кирпичи, а в основном крупноформатные керамические блоки, которые по всем параметрам теплосбережения значительно опережают имеющиеся сегодня строительные материалы. К примеру, если соответствующую по уровню теплосбережения стенку сложить из обычного кирпича, то она должна быть толщиной до двух метров. А из керамических блоков – почти в четыре раза меньше. Плюс ко всему, керамические блоки имеют крупный формат и по объёму замещают сразу 6, 8 и даже 15 кирпичей. Это очень значительное удешевление и ускорение работы, повышение её производительности. А ведь и наш президент постоянно подчёркивает, что производительность труда надо повышать, если хотим быть конкурентоспособными.
Чтобы идти в ногу со временем, мы будем выпускать стройкерамику в огромном ассортименте: кирпичи стандартные и нестандартные (различной формы, цветов, фактуры поверхности, с рисунками) и блоки объёмом до 15 стандартных кирпичей. Вообще же наше оборудование позволяет делать десятки разновидностей керамических изделий: плиты перекрытия, межстеновые панели, печи и дымоходы. Только меняй фильеры, то есть так называемый мундштук – и оценивай качество. В Европе культура применения такой стройкерамики чрезвычайно широко развита и насчитывает сотни лет. Пора и нам уходить от застарелых стереотипов.
– А что можно сказать о ценах?
– На рынке сегодня цена на стройматериалы и в частности на кирпич явно завышена. Это говорит о том, что спрос не удовлетворён. Откуда бы взяться такому положению дел, если бы здесь была нормальная конкуренция? Теперь мы намерены её создать.
– Из чего вообще складывается кирпичный рынок Красноярска?
– Действуют несколько заводов. Близкий аналог нашему – это бывший «Базовый элемент», который сейчас принадлежит московским структурам. И ещё «Красноярскстройматериалы». Эти два завода были построены в 93-94 годах прошлого века и рассчитаны на мощность 60 миллионов условных единиц кирпича каждый, работают по технологии испанской фирмы «Ажемак». Разумеется, за прошедшие 15-16 лет уровень автоматизации стал совершенно иным. И это обстоятельство позволяет нам быть уверенными в том, что мы станем в высшей степени конкурентоспособным предприятием. А в этом случае и цены на нашу продукцию будут абсолютно конкурентоспособными. Чем больше на рынке появится современных строительных материалов, тем в конечном итоге цена того же квадратного метра жилой площади будет меньше.
– Место для нового красноярского завода уже определено?
– Ещё в августе была приобретена бывшая промышленная площадка КрАЗа. Там ранее планировалось строительство завода по производству черепицы. Он одномоментно возводился с тем кирпичным заводом, который работает сегодня. Но в 90-е годы или средств не хватило, или пришло осознание, что черепица не будет широко востребована в нашем регионе. Черепичный завод не был достроен. Но площадка готова, девять гектаров. С ограждением, с готовым корпусом в двадцать тысяч квадратных метров, под крышей. Это один из факторов, который послужил для инвесторов основным мотивом приобрести данную площадку.
– Вблизи КрАЗа природы уже, конечно, не осталось. Там можно смело дымить и коптить. Но всё-таки интересно, насколько губительно будет ваше производство для окружающей среды?
– Что касается экологии, то, естественно, у нас есть соответствующий паспорт, это один из элементов проектной документации, которую мы сдаём в экспертизу. Да, мы находимся в санитарно-защитной зоне КрАЗа. А по сути вопроса могу сказать, что, учитывая заложенные технические решения в части очистки выбросов в воздух, будет соблюдено соответствие всем европейским стандартам. То есть экологию мы практически не ухудшим.
Тем более по технологии в основном использоваться будет газ, самый экологичный энергоноситель.
– Природный газ?
– Сжиженный. Природного пока нет. Но по программе, которая планируется в крае, как раз к 2010 году он должен появиться. Пока будем использовать сжиженный газ.
– Ваша программа-минимум – наполнить своей продукцией рынок региона?
– В первую очередь, надо приближать продукт к основным потребителям. Для нас это красноярский рынок. А в перспективе мы рассматриваем весь Сибирский федеральный округ. Не секрет, что сегодня к нам кирпич везут из Кемерово, из Хакасии, отсюда везут в Томск и в то же Кемерово. Эти процессы совершенно естественные.
В кризисных условиях мы развиваем умеренную активность на рынке дружественных поглощений и ведём переговоры, которые могут привести к приобретению «Русской кирпичной корпорацией» двух заводов в Поволжье общей мощностью 120 миллионов штук силикатного кирпича.
– Комплект оборудования для завода стоит около 15 миллионов евро. А что если цены начнут плясать?
– Учитывая тот оптимизм, который присутствует у московского руководства нашей компании, есть надежда, что всё пройдёт согласно намеченному плану. А что касается повышения цен, так ведь кризис коснулся не только нас, но и производителей в той же Западной Европе. Тут даже есть возможность несколько сбросить нынешние цены. Ведь та же нефть подешевела фактически в три с лишним раза. Металлы тоже «сдулись» процентов на 30. Так что некоторые слагаемые в конечном итоге сформируются по-новому. И думаю, что есть реальная возможность приобрести оборудование для нашего завода на более выгодных условиях.
– Наверняка и местные власти в курсе того, что строится новый завод?
– Данный проект реализуется только благодаря поддержке администрации Красноярского края. Проект занесён в реестр. И подлежит обязательной поддержке. В части субсидирования процентной ставки по кредитам фигурируют достаточно серьёзные суммы. Кроме того, огромная помощь была нам оказана при решении вопроса по выделению глиняного карьера. Поддержка со стороны администрации края оказывается всесторонняя. Тем более что Николая Глушкова на совещании у Эдхама Акбулатова, за несколько дней до премьерства последнего, назначили куратором всего этого проекта. И он принимает в нём активнейшее участие.
– С 20 по 23 января в Красноярске пройдёт крупная строительная ярмарка. Вы наверняка не оставите её без внимания?
– В выставочном комплексе на улице Авиаторов, 19, будет представлено очень много технологий, в том числе и стройматериалов, и различных новаций в области строительства. Наши смежники, которые обеспечивают жилищное строительство, тоже будут участвовать в этой ярмарке – те же электрики с дивногорского завода низковольтной аппаратуры. Мы тоже намерены выставиться и заявить о себе – кто мы и что хотим этому рынку предложить. В чём именно нуждается город и наш регион – этот вопрос и будет для нас центральным на выставке. Для участия в мероприятиях выставки приедут руководители РКК и ИПА.
– О том, кто вы есть персонально, многие красноярцы и без того знают. В 2004 году вы ведь были номинированы на звание «Лучший менеджер года» и вошли в семёрку лучших. В чём секрет вашей успешности?
– Рецепт очень простой – всё делают люди. К людям надо нормально относиться, и всё будет на месте. Нет никаких особых секретов. Важен персонал, который работает в любой организации. Надо хотя бы маломальскую заботу о нём проявлять. Я велосипед не изобретаю. Есть так называемые несколько приоритетов – в первую очередь человека заботит будущее его предприятия, а не пресловутая заработная плата. Но при этом с людьми надо работать по-человечески. Тогда они сделают всё, что угодно.
– А упомянутый 2004-й где вас застал?
– В Дивногорске, на тоже уже упомянутом заводе низковольтной аппаратуры. Я там работал директором до 2006 года. Когда пришёл на завод, он был практически банкротом. Первый год мы боролись в судах по всем накопившимся делам. Задолженности по зарплате были существенными. По фискальным органам вообще набежали умопомрачительные суммы. Практически 90 процентов объёма производства шло по бартерным схемам. Денег не было, откуда и все проблемы. В итоге нам удалось почти в три раза увеличить и объёмы продаж, и зарплату персоналу. Это ведь вообще вещи связанные. Мы погасили более ста миллионов старых задолженностей по налогам, причём за счёт собственных средств, которые люди сами заработали. Примерно на 90 миллионов нам удалось сделать реконструкцию. Всё это – всего за три года.
– Не зря старались. Хотя бы потому, что именно дивногорский завод недавно изготовил выключатели для знаменитого адронного коллайдера.
– Когда захотим, мы умеем многое. А дело было очень непростое. Эта процедура по Большому адронному коллайдеру была длительная и весьма утомительная. Почти три месяца наши выключатели испытывали в лаборатории Берлина. И только по результатам проведённых испытаний было принято решение в пользу дивногорского завода. По множеству параметров мы превзошли даже таких китов данного рынка, как АВВ, Siemens, Schneider Electric… Сами понимаете, в центре Европы для столь неординарного и престижного проекта вряд ли кто-то пожалел средств. То есть там очевидны были совершенно иные критерии. Цена, наверное, в самую последнюю очередь учитывалась.
– И всё же причастность к «проекту века» наверняка влетела нашим землякам в копеечку?
– Нет, напротив, сделка была выгодная для предприятия.
– Неужели в выключателе есть такие сложности, что необходим мировой конкурс?
– Выключатели бывают разные. Одно дело, вы нажимаете на кнопку, зажигая лампочку, и совсем другое – выключатели на 300, 400, 630 ампер. Это сложный механизм. В одном выключателе может быть до трёхсот самых различных деталей.
– Тем не менее столь умелый завод, способный чудеса творить, опять на грани жизни и смерти балансирует…
– Я всегда удивляюсь такому феномену: чтобы управлять автомобилем, вам надо и «психа» пройти, и терапевта, и окулиста. А чтобы управлять заводом… ничего не надо. Это умеют все! (Смеётся.) Отсюда и комплекс проблем.
– Опять же «разруха – в головах»?
– В головах – только оттуда все беды.
– Нелёгкие времена переживает и «Крастяжмаш», где тоже частичка вашей души осталась.
– Да, на «Крастяжмаше» я с 1979-го и по 1998-й, практически 19 лет проработал. А начинал на «Сибтяжмаше», в 1975-м. Через 4 года экскаваторный завод начал строиться, и поскольку это было в составе ПО «Сибтяжмаш», то нас, технические службы, перевели туда. Мы строили его с нуля.
– Но почему всё-таки «Крастяжмаш» дожил до чёрных дней? Разве тяжёлое машиностроение уже не нужно?
– В девяностые годы очень сложный был период. Основные наши потребители – открытые карьеры, угольщики, металлурги. Естественно, не у всех были резервы. И когда все начали считать деньги, искать резервы, сложилось так, что практически с 92 по 96-й год спроса на экскаваторы в странах СНГ не было вообще. Ноль! Мы выживали только за счёт поставок запасных частей.
Поначалу мы действовали, как это было принято в девяностые: с карточкой покупателя ходили, по бартерным схемам… Во всяком случае, самые первые наши машины, четыре штуки, ушли как раз по бартерным схемам с рентабельностью, прошу прощения, по четыреста процентов. Это такая рентабельность, о которой можно только мечтать. Во всяком случае, это позволило в ту пору продержаться на плаву. А ещё приходилось заниматься тушёнкой, сгущёнку возить, чай вагонами пригонять. Понятно, народу-то много, на заводе больше 8700 человек работало в ту пору. И шубы, и чего только не возили мы оттуда.
– Это откуда?
– Да из Китая, естественно. То есть мы отгружали туда машины, а оттуда…
– И сгущёнку из Китая?
– Всё возили. И сгущёнку, и тушёнку, и всё на свете.
– Как думаете, не вернётся ли такое время, что опять мы станем такие вот первобытные добытчики?
– К сожалению, уже сегодня видно, что возвращаются бартерные схемы. Не совсем это хорошо. Такое всегда ведёт к потерям. Впрочем, думаю, это скоро пройдёт. Внешняя ситуация сегодня значительно отличается от того периода.
– Как вы полагаете, эффективно ли действуют российские власти в стремлении минимизировать последствия кризиса?
– Судя по тому, что процесс только пошёл, и судя по тем внешним признакам, которые уже обозначились, я думаю, будет делаться всё возможное, а местами, может быть, даже больше. Проблема усугубляется тем, что под шумок этого пресловутого кризиса некоторые пытаются свои проблемы решить, прикрываясь якобы объективными факторами. С такими вещами надо более решительно бороться. Страна у нас огромная. Единой универсальной таблетки от всего не существует. Тем не менее правила должны быть одинаковыми для всех.
– Единой таблетки нет. Но есть «Единая Россия». А ваша партийная принадлежность как-то обозначена?
– Нет, я нигде не состою.
– Это принципиально?
– Просто так сложилось. Делу это не мешает.
– А в славные советские времена?
– Я и в ВЛКСМ, и в КПСС состоял. Кстати, если уж о комсомоле вспомнили, думаю, что на столь чётко отлаженной структуре мы напрасно крест поставили. Эта организация молодёжь сплачивала, делала её осмысленной силой. А в период безвременья молодёжь-то мы основательно упустили.
– Там идеология была в основе: будущий авангард коммунистического строительства. А сейчас под какие знамёна такую орду можно мобилизовать?
– На повестке дня – тоже будущее нашей страны. По сути ничего ведь принципиально не поменялось.
– Свободную молодёжь попробуй-ка замани куда-то значком с Ильичом.
– И всё же, когда в девяностые годы кооперативы открылись, бизнес начался, можно было ткнуть в любого, кто более-менее преуспел, он явно был лидером или активистом в комсомоле. Там определённо полезные навыки давались. В том числе и умение работать с людьми. Не напрасно там схема была налажена по отбору кадров. В любом случае – то, что мы потеряли значительное влияние на молодёжь, очень даже нехорошо.
– Приходится, наверное, сейчас в одиночку молодое поколение воспитывать? В частности, вашу дочь балерину…
– Да она сама нас воспитывает! (Смеётся.)
– Расскажите о ней чуть подробнее.
– Анна – солистка красноярского Театра оперы и балета. Здесь же закончила и хореографическое училище. Теперь исполняет многие ведущие роли в балетных спектаклях. Недавно проходил у нас в городе конкурс имени Галины Улановой, дочка там стала победительницей.
– Фамилию носит вашу или уже замуж вышла?
– Она вышла замуж, но фамилию менять пока не стала.
– Балерины рано на пенсию выходят...
– Она 1985 года рождения, так что ей лет-то всего ничего.
– Ещё успеет пожить в доме из цветных керамических блоков?
– Этот вопрос больше от проектировщиков зависит. А то, что мы сегодня действительно устали от банального красного кирпича, ясно всем. Нужны иные конструктивные решения. В той технологии, которую нам поставляют итальянцы, есть возможность вынесения всевозможных ангобов. Там имеются и различные устройства по старению кирпича – нанесение всевозможных рельефов, рисунков, по напылению песка и прочих деталей. Есть комплект оборудования для обработки лицевой части кирпича. Если говорить только о керамических блоках, то поставляется устройство, которое уже на заводе заполняет внутренние пустоты пенопластом. И на промышленную площадку приво-зится уже готовый керамический блок с заполненными пустотами. Так что нет опасений, что будет уходить излишний раствор. Преимущества новых технологий я могу перечислять и дальше.
– Но вы ещё не перечислили членов вашей семьи. Дочка у вас одна?
– Да, дочь одна и сын один. Так что у меня комплект.
– А сыну сколько лет? Чем занимается?
– Сыну двадцать девять. Закончил политехнический. Три года отработал в институте, в аспирантуре там обучался. Сейчас напротив нас сидит вон за тем столом.
– А как его зовут?
– Тоже Егор. Это у нас уже традиция. Я, кстати, попытался наше генеалогическое древо проследить и дошёл аж до 1796 года. Наши предки одни из первых переселенцев прибыли в Саратовскую область. С тех пор так сложилось – старшего сына называть по имени отца.
– Вы когда в Красноярск приехали?
– В 1975 году. После окончания Омского политехнического института. А супруга моя, Ирина, приехала из Томска. И вот уже без малого 33 года мы вместе.
– У самого-то у вас немецкие корни?
– Именно так. Предки наши прибыли сперва из Германии в Саратовскую область. А в тридцатых годах прошлого века мои родители переехали в Казахстан.
– Наверное, их вынудили?
– Нет, в тридцатые годы переселение происходило ещё добровольно. Насильно это было сделано 28 августа 1941 года. А в тридцатые наши переехали в Казахстан и с тех пор там так и жили. Сейчас, правда, все уехали обратно в Германию.
– Сталин в основном куда переселял советских немцев?
– В Сибирь. И очень многих – в Красноярский край.
– Теперь здесь и улицы немецкие есть, и целые деревни.
– В Дзержинском районе я деревню такую знаю. Есть, конечно, и другие. А в Казахстане настоящий интернационал был. Одна деревня немецкая, рядом польская, литовская, русская…
– Немецкие деревни в любом месте всегда отличаются аккуратностью.
– Внешне, конечно, это заметно.
– Интересно, а в чём феноменальность русской неаккуратности? В том, что у нас сама природа такая – глинистая, болотистая, буреломная? Я в ГДР в армии служил, так там лес как будто гребёнкой причёсан, трава шелковистая, кувшинки на прудах, лебеди плавают…
– У нас песенка есть – «Широка страна моя». Слишком много земли у России. Обширность территории нас, по-моему, и губит. Когда земли мало, за ней и ухаживать легче. Есть, конечно, у нас проблемы, но, думаю, через пару поколений всё наладится. Мы многому научимся.
– Это к какому же примерно году?
– Не секрет, что поколение примерно за двадцать пять лет обновляется.
– Полста годков то есть ждать осталось?
– Научимся, научимся. Тем более сейчас много ездим, смотрим за рубежом, как люди живут.
– И что вы увидели? За каким рубежом? Где побывали?
– В Европе много где был: в Германии, во Франции, в Англии, Финляндии, Швейцарии, Греции.
– Вся Европа, можно сказать.
– Не вся. В Италии не был, в Испании тоже. А больше всего я ездил в Китай. Я там более сорока раз был.
– Это по работе?
– Не только. В прошлом году уже не по работе ездил.
– В Пекине, в Шанхае бывали?
– Везде. В основном на северо-востоке – в Харбине, в Бенси, там расположен крупный металлургический комбинат, туда мы поставили в своё время четыре экскаватора. Много раз бывал в Шанхае, тем более что домостроение там очень сильно развито, штампы и пресс-формы безукоризненные по качеству, при этом практически в разы дешевле, чем в России. Гуанчжоу, Шэньян, Хайнань...
– Там и насчёт кирпичного производства есть что позаимствовать.
– В Китае кирпич производят чуть ли не в каждой деревне. Технологии уже много тысяч лет насчитывают. Даже на поезде едешь и видишь, как это всё широко применяется.
– Китайцы как те муравьи строят – быстрее всех в мире, потому что круглосуточно. Рабочей силы на несколько смен хватает. Нам в этом плане очень далеко до них.
– Просто должна быть налажена организация работы, не более того. А у нас порой настоящий беспредел творится. Вспоминаю сейчас – и прямо мороз по коже – как у нас работа с поставщиками проходила. Стопроцентную предоплату мы делали за 90 (!) дней. И вот время истекает – ноль результата. Тогда с помощью, извините, такой-то матери вытаскиваются материалы. Но из них процентов 30 брака получается. Где-то полгода я мучился с нашими поставщиками. Кончилось тем, что перешёл на шведскую ленту, деньги заплатил, 30 дней – и она здесь, в Красноярске уже. И цена сопоставимая. Это я опять же к вопросу о слабой организации пример привёл. Очевидно, у нас тут сильно пробуксовывает. С этим пора заканчивать.
– Зато у нас организация досуга прогрессирует.
– Насколько я понимаю, мы и отдыхать не особо научились. Этим искусством тоже надо овладевать. Судя по тому, как мы себя ведём во всех этих таиландах, нам ещё учиться и учиться. В том числе и досугу.
– То есть вы замечали, что российский турист немножко не в себе?
– Почему «не в себе»? Деньгами сорим, швыряемся. Мы, по сути, развращаем местных. У меня многие ездят в Таиланд, сам я там два раза был. С каждым годом всё проблемнее. Мы, во-первых, непритязательны. И ведём себя не всегда корректно и адекватно. А потом ещё удивляемся: «Что ж нас там не любят?» А нас за это и не любят.
– Помимо работы и путешествий, какую ещё вашу отличительную черту следует отметить?
– С возрастом пристрастия меняются. Оно и понятно. Когда-то я в Красноярск приехал в основном из-за Столбов. И когда пять лет на «Сибтяжмаше» работал, мы раз восемь за лето сплавлялись по Мане. На Столбы постоянно ходили. Затем я фотографией увлекался. Кинофильмы снимал. Если помните, камеры были кварцевые. С постоянной проблемой – есть ли в них плёнка. Хлопот хватало – проявить её, склеить, смонтировать. Сейчас всё намного проще – камеры с жёстким диском, вообще проблем нет.
– И читали, наверное, много? Как все советские люди.
– Не читать нельзя было.
– А сейчас?
– В основном новости смотрю, какие-то технические новшества обязательно отслеживаю. В том числе и по тому проекту, которым мы сегодня занимаемся. Хотя история кирпича насчитывает много тысячелетий.
– Кирпич даже в детской литературе можно встретить. В сказке Александра Волкова «Волшебник Изумрудного города» была дорога ВЖК – Вымощенная Жёлтым Кирпичом. Она вела по Волшебной стране в Изумрудный город. Желаю вам тоже свою Волшебную страну отстроить. Не читали Волкова?
– Ну, как же! Железный Дровосек там был. И Страшила Мудрый, у которого при варианте, когда он задумывался, иголки и булавки лезли из головы. (Смеётся.)
– А за собой ничего подобного не замечали? Надо ведь и отдыхать уметь.
– Всё лучше делать помаленьку, всё в меру должно быть, сбалансировано, уравновешено.
– Любимый фильм у вас есть? Или хотя бы артистка?
– Любимая артистка – дочь.
– Которая обязывает вас…
– Нет, не так. Мы сами ходим в театр, по собственному желанию. Не только в оперный, но и в другие – в Пушкина того же. Ну а когда у дочери премьера, сам Бог велел...
– Наступил 2009 год. Что от него ждёте?
– Надо завод построить. Тем более внешняя обстановка этому благоволит: практически все материалы, работы, услуги подешевели в разы. Если в сентябре мы приобретали металлопрокат за 35 тысяч, то сегодня всего за 12 тысяч предлагают. Надо действовать!
– Судя по фотографии на стене офиса, вы встречались с Александром Хлопониным.
– Это в Дивногорске было в 2005 году. Губернатор приехал на завод, проверил, убедился, что всё нормально, поддержал. У нас в ту пору ещё проблемы имелись. Не до конца завершили процедуру погашения задолженностей фискальным органам. Он нам очень даже помог.
– Чем вообще вам нравится Красноярск, а чем нет?
– Нравится тем, что хороши центральные улицы. А не нравится тем, что с мусором даже в центральных районах города большущая проблема.
– Имеется в виду вывоз мусора?
– Конечно. Я не вижу эти вопросы неразрешимыми. У меня тёща проживает в Анжеро-Судженске, это Кемеровская область, городок менее ста тысяч, там подобную проблему решили полностью. Что нам мешает? Непонятно.
– Намекаете на мусороперерабатывающий завод?
– Завод перерабатывающий – это вообще было бы здорово. Но, в принципе, какая мне разница как жителю, вывозят мусор на переработку или куда-то на свалку? Я просто вижу, что каждый день творится на улицах. Эти мусорные баки – вообще непонятно какие, по ветру всё разлетается. После выходных и праздников по городу пройти невозможно. В любой двор зайди – всё разнесено собаками или «санитарами», которые ковыряются в этих мусорных ящиках, всё распотрошено, ужас!
В цивилизованном мире эта проблема решена. В ту же Германию съезди, там около каждого подъезда всё нормально сделано, затрат не так много требуется. Что нам мешает так же действовать? Я уж не говорю про состояние дорог, которые чуть дальше наших главных трёх улиц расположены. А мусор – это вообще катастрофа. Благосостояние народа растёт, мусора всё больше – коробки, упаковки, полиэтилен и вся прочая «мишура». Так что от нового года жду нового порядка, в прямом смысле этого слова.
– Что ж, разумное пожелание...
– Да, ещё ведь Мишель Монтень заметил: «Похоже, что справедливее всего в этом мире распределён разум. Поскольку ни один человек ещё не пожаловался на его отсутствие».